Александр Беляев
Шрифт:
И, наконец, всё вместе: очевидец, Крым, кони и литература — стихи Николая Туроверова, написанные 20 лет спустя в Париже:
Уходили мы из Крыма Среди дыма и огня, Я с кормы все время мимо В своего стрелял коня. А он плыл, изнемогая, За высокою кормой, Все не веря, все не зная, Что прощается со мной. Сколько раз одной могилы Ожидали мы в бою. Конь все плыл, теряя силы. Веря в преданность мою. Мой денщик стрелял не мимо. Покраснела чуть вода… Уходящий берег Крыма Я запомнил навсегда.Только тогда, в
Попутно решается еще одна загадка: кто такой «Петр»? Вот подробное описание его внешности и места обитания:
«…у правой стены, в небольшой выемке, находилась кровать, сделанная из сучьев, покрытая мхом и сухими листьями. Серый, изорванный кусок материи — быть может, остатки шинели — служил одеялом. У изголовья кровати стояла винтовка. Старый шомпол был воткнут в расщелину скалы над костром. На шомполе висел солдатский котелок. Обитатель пещеры, несомненно, имел отношение к армии. Но какой армии: красной или белой? Был ли он, так же, как Бойко, случайно оторван от своих и отсиживался здесь в ожидании перемены, бежал ли с фронта, как дезертир, или, быть может, это был просто бандит, выходивший из своих лесов в смутные дни безвластья, чтобы пограбить, и, как зверь, скрывавшийся в свою нору, когда власть — для него все равно какая — восстанавливала порядок?..
Бойко пытался разрешить этот вопрос, изучая внешность хозяина пещеры.
У него было грубоватое, обросшее рыжей бородой лицо, сонные, небольшие глаза. <…> Если сбрить эту бороду, оставить усы, то такое лицо можно встретить среди старых армейских капитанов».
Тайна личности «Петра» раскрывается просто: он не красный, не белый — он зеленый!
Прозвали их так оттого, что жили они в лесу. А в лес их привело сильнейшее нежелание становиться на любую из сторон — большевиков или белогвардейцев. Хотели же они только одного — мирной спокойной жизни. А поскольку мира и покоя им не дали, они воевали и с красными, и с белыми.
Покончить с зелеными большевикам удалось лишь через два года после захвата Крыма — в конце 1922-го…
Вот такой рассказ вышел из-под пера Беляева. Но написать — это одно, а напечатать совсем другое. Понятно, что признаться в сочувствии к белякам редакция «Всемирного следопыта» не собиралась. И заставила автора выдать белое за красное. Что тот с грехом пополам и сделал…
А теперь несколько слов о подзаголовке — «Необычайные приключения подпольщика».
«Подпольщиком» называется не тот, кто сидит в подполе, а тот, кто ведет подпольную борьбу. Бойко же потерял сознание еще при советской власти и, придя в себя, вначале прятался, а потом сбежал, чтобы спрятаться получше… Так что, скорее всего, глупейшим подзаголовком мы обязаны редактору — решил подстраховаться на случай, если у какого-то читателя еще не отшибло историческую память…
Глава двенадцатая
НОВАЯ МОСКВА
Итак, в начале 1923 года Беляев приехал в Москву. До того он бывал здесь неоднократно — каждая поездка из дома в Демидовский лицей и обратно приводила его на Северный (Ярославский) вокзал. О баррикадах в декабре 1905-го и напоминать не стоит. Но нынешний приезд не был похож ни на один прошлый — впервые Беляев вознамерился стать москвичом. Да и Москва была уже мало похожа на знакомый Беляеву город. Теперь это была столица России. Суетливая, нелепая, даже отвратительная, но новая Москва.
В новой Москве и хотел Беляев начать новую жизнь…
Он даже не понял, как сказочно ему повезло: без мытарств, беготни и унижений получил в полное свое распоряжение то, что в тогдашней Москве составляло высшую меру измерения жилых помещений — комнату!
И совсем скоро принимал в этой комнате приехавшую из Ялты жену. А когда она приехала, обладатель московской жилплощади оказался еще и трудоустроен: работал в Наркомпочтеле — Народном комиссариате почт и телеграфов. Дочь полагала, что он работал там плановиком [191] . Поверить в такое трудно. Плановик занят разработкой производственных планов, составлением смет, проверкой эффективности использования вложенных средств… То есть именно тем, в чем у Беляева специальных знаний и навыков не было напрочь. Поэтому гораздо более убедительным выглядит сообщение вдовы о том, что в Наркомпочтеле Беляев служил юрисконсультом [192] .
191
Беляева С. А.Звезда мерцает за окном… С. 328.
192
Беляева М.Указ. соч. С. 80.
Мы помним неоднократные заявления Беляева о том, что никакой тяги к занятиям юриспруденцией
Беляев и на этот раз остался верен себе. Наркомпочтель издавал ведомственный журнальчик — «Жизнь связи» (с 1924 года — «Жизнь и техника связи»), и Беляев немедленно с ним подружился. Едва успев приступить к работе в наркомате, он принес в редакцию первую статью — пока в рамках своих служебных занятий: о юридических аспектах международных почтовых связей СССР. Статья была подписана одной буквой: Б, [193] До конца 1923 года за такой же подписью журнал напечатал еще несколько статей, но утверждать, что их автором был Беляев, мы не можем [194] .
193
Б.Положение внешних почтово-телеграфных сношений С.С.С.Р. // Жизнь связи. 1923. № 2(5). С. 117–123.
194
Б.Из прошлого связи. Великобританская почтовая реформа в XIX веке; Воздушное почтовое сообщение в франко-прусскую войну; Происхождение почтового ящика//Жизнь связи. 1923. № 10. С. 131–132; Б.Из прошлого связи. I. Почта до основания Всемирного Почтового Союза. II. Китайская почта. III. Из истории телеграфирования//Жизнь связи. 1923.№ 11.С. 117–120. Однако статья из той же серии, опубликованная в декабрьском номере (Из прошлого связи. 1. Кто изобрел телефон? 2. Городская почта в старину // Жизнь связи. 1923. № 12. С. 95–97), была подписана: Бочаров.Не принадлежит Беляеву и статья «К вопросу о нашем доходе в 1923–1924 году» (Жизнь связи. 1923. № 9. С. 28–30) за подписью А. Б.Автором ее несомненно являлся сотрудник Статистического отдела НКПТ А. Барон, в 1923 году опубликовавший в том же журнале еще несколько статей и рецензий.
Но в 1924 году Беляев становится постоянным участником журнала и, прежде всего, автором публикуемой в каждом номере статьи с ответами на письма читателей «О чем нам пишут». Подписаны эти статьи то аббревиатурами (А. Б.; А. Б-ев),то полным именем — А. Беляев.Поскольку, кроме дежурной статьи о переписке с читателями, он заполнял журнал информационными заметками, полемическими статьями и рецензиями (пользуясь и псевдонимами: Романыч, Романов, Ал. Ром.),можно с полной уверенностью заключить, что какими бы ни были первоначальные служебные обязанности Беляева, год спустя основным полем его деятельности в Наркомпочтеле стала журналистика.
А раз в год Беляеву позволяли печатать и что-нибудь художественное: в 1924–1926 годах по рассказу [195] , а в 1927-м — целый роман [196] . Естественно, не абы о чем, а по профилю журнала — почтовики и связисты в прошлом, настоящем и будущем.
Прикоснулся Беляев в Наркомпочтеле и к театральному искусству. Появилась в 1923 году такая вещь «Синяя блуза» — агитационная эстрадно-театральная группа, пропагандирующая революцию и революционное искусство. Началось всё в Московском институте журналистики на базе «живой газеты» представления новостей в лицах и телодвижениях — и распространилось, как дурная болезнь. Столько их стало, что понадобился им даже свой особый гимн:
195
В киргизских степях (Рассказ начальника Округа) // Жизнь и техника связи. 1924. № 3. С. 76–82; Три портрета // Жизнь и техника связи. 1925. № 11.С. 120–126 (Подпись: А. Ром);Страх //Жизнь и техника связи. 1926.№ 11. С. 57–61 (Подпись: А. Ром).
196
Радиополис (Научно-фантастическая повесть) // Жизнь и техника связи. 1927. № 1–8/9.
Поветрие не обошло стороной и Наркомпочтель, где живгазета «Синяя блуза» инсценировала беляевский рассказ «Три портрета» и получившееся либретто напечатала в той же долготерпеливой «Жизни и технике связи» (1927. № 11. С. 185–195). Надо думать, что в постановке — советом и делом — принял участие и автор…