Александр и Алестрия
Шрифт:
Алестрия… Я вернулся ради нее!
11
Слава, богатство и война больше меня не занимали. Ни пурпурная туника с вышивкой в виде трех фениксов, в которую облачал меня Багоас, ни золотой венец, возложенный на меня Гефестионом, не радовали и не возбуждали. Марширующие фаланги, сверкающие наконечниками копья, лошади в парадной упряжи, сотни тысяч мужчин, ударяющих в щиты и выкрикивающих мое имя — «Александр! Александр! Александр!» — вызывали скуку. Я уподобился мужчине, познавшему наслаждение, герою, совершившему
Гефестион повсюду сопровождал меня. Я ходил, опираясь на Багоаса. Я старался держаться прямо. Солнце ослепляло меня. Ветер леденил сердце. Военные парады пугали. Я предпочитал оставаться в полумраке шатра. Тишина успокаивала гемикранию, но боль разливалась по всему телу. Гефестион поил меня маковым отваром, и я засыпал. Потом он давал мне другое снадобье, чтобы я проснулся. На Совете генералы спорили и ссорились, и все требовали вмешательства Александра. Я им улыбался.
Я плохо помнил наш поход. Я не понимал ни слова из того, что они говорили. Их пылкие речи и жаркие споры казались мне то смешными, то скучными. Я не произносил ни слова. Я разучился говорить. Великий оратор Александр не мог сложить ни одной фразы. Я возвращался в свой шатер и опускался на ложе.
Дни проносились мимо, как стаи улетающих птиц. У меня не было ни сил, ни желания ловить их. Дабы показать солдатам, что Александр поправился, Гефестион организовал две вылазки. Оба раза солдат вели в атаку мои двойники. Сыграв спектакль, Гефестион уступал настояниям генералов и командовал отступление. Я сидел в шатре и слушал взволнованные, сбивчивые речи Гефестиона, но его слова не находили отклика в моей душе. Все эти ничтожные события не могли взволновать меня. Я широко улыбался, пытаясь передать Гефестиону свои мысли. Он вздыхал и оставлял меня одного.
В понимании Гефестиона раньше я был сильным, а теперь стал слабым. Я больше не мог ни сражаться, ни размышлять.
Я же ощущал все иначе: я был слаб, а теперь обрел силу. Ненависть, ревность, страх, что другие опередят тебя, боязнь поражения исчезли. Суетность земного мира больше меня не задевала. Я не отбывал наказания жизнью. Я жил.
Приходила женщина. Когда я стонал от боли в голове, она ложилась на меня. Ее кожа освежала, а молчание убаюкивало. Она обнимала и ласкала меня. Я не чувствовал прикосновений, но меня переполняло блаженство!
Между мной и моими людьми выросла стена. Отныне мы жили в двух разных мирах.
Я не знаю, Алестрия проникла в мой мир, или я, Александр, перешагнул границу ее мира. Я читал ее мысли, слушал ее музыку. Меня уносили ее сны. Алестрия, забери меня к себе!
Страшные головные боли заставляли Александра проводить большую часть дня в полумраке палатки, на походной кровати. Гефестион давал ему настои, чтобы облегчить страдания, и царь спал, даже если бодрствовал. Он больше не мог сражаться. Он ни с кем не говорил. Он ходил, опираясь на плечи своих солдат. Он не доносил ложку до рта, и его кормила Алестрия. Но Гефестион, Кассандр, Птолемей и Пердикка нуждались в Александре, чтобы управлять империей. Они решили посадить на трон двойника и для пущей достоверности даже заключили сделку с Багоасом. Присутствие евнуха рядом с лжецарем заставило умолкнуть слухи.
Настоящий царь не покидал стан амазонок.
Той ночью Алестрия вошла в мою палатку и приказала собирать вещи. Ее щеки горели румянцем, глаза блестели в неверном пламени свечей. Она снова улыбалась. Алестрия исчезла, а я кинулась собираться. Она не сказала, куда мы отправимся, но я, Ания, верная спутница царицы, все поняла.
Я и смотреть не стала на роскошные туники, драгоценности и расшитые сандалии, меня не интересовали мебель, ковры, посуда и благовония. Я легла, прикрыв телом маленький сверток с самым необходимым, и заснула с улыбкой на губах.
Алестрия пришла за мной на исходе ночи. Вес дочери Сиберии ждали нас в боевом облачении. Лошади были взнузданы. Я устроила Александра в крытой индийской повозке. Никей, обезьянка царя, вырвалась из палатки, взобралась на плечо хозяина и обняла его лапками за голову. Ни Багоас, ни Кассандр, ни Птолемей не пришли проститься с царем, нас провожал только Гефестион. Мужчины долго молча смотрели друг другу в лицо. Их глаза блестели во мраке. Гефестион подошел и запечатлел поцелуй на губах Александра.
Алестрия махнула рукой, дав знак отряду отправляться. Я, Ания, правила повозкой.
Окаменевший от горя Гефестион стоял перед опустевшими палатками. Скоро его силуэт растаял в ночи.
Ворота лагеря распахнулись. Амазонки, дочери Ледника, упорхнули.
Мы с Гефестионом выбрали каждый свою судьбу.
Поцелуй скрепил договор. Я отдал ему Пеллу, Афины, Мемфис, Вавилон, Сузы, Экбатан и все Александрии без счета. Ему досталось бремя империи. Мне — новая жизнь.
Дороги, по которым везли Александра Великого, поворачивали, карабкались вверх, спускались вниз. Караваны поднимали тучи пыли. Солдаты патрулировали местность. Нас принимали за бедных торговцев и давали приют в гарнизонах, основанных по моему приказу. Офицеры вели разнузданную жизнь в окружении рабов, продажных мальчиков и шлюх. Солдаты пили с восхода до заката. Мы покидали шумные людские сборища и дни напролет скакали по горным тропам. Я слушал пение птиц и грохот водопадов. Дикие цветы ковром устилали склоны долин.
Я не ощущал их аромата, но они трогали мое сердце. Мое тело трепетало, омываемое душистыми озерными водами. Мы достигли равнины, где земля поросла высокими травами, а в небе плыли меняющие очертания облака. Я обнимал жену, моя голова лежала у нее на плече. Пристегнув меня к себе для верности широким ремнем, она пускала лошадь в галоп, и мне казалось, что я скачу сам. В ушах свистел ветер. Солнце проливалось на землю дождем золотого света. Я становился великаном. Моя голова доставала до неба, под ногами дрожала земля.
На горизонте появилось войско. Воины в шлемах натянули луки. Амазонки возликовали. Ания стрелой полетела навстречу пришедшим солдатам. Те срывали шлемы и бежали к Алестрии, они оказались девушками, они тянули руки, чтобы прикоснуться к моей жене. Она спрыгнула на землю, ее окружили, подхватили на руки, стали подбрасывать в воздух. Потом Алестрия повела их к повозке. Они с любопытством рассматривали меня, гладили по волосам и плечам. Они весело щебетали. Их смех теплым течением прошел сквозь меня. Мои мышцы расслабились. Я улыбнулся. Потом растянул губы и расхохотался.