Александр II
Шрифт:
Глава 2. Воспитание и воспитатели
С восьми лет воспитание великого князя изменилось. Он был все тем же резвым, миловидным, ласковым и упрямым мальчуганом, но другими глазами смотрели на рослого мальчика, другим тоном к нему обращались, и от этого и сам он постепенно менялся.
Для понимания формировавшегося тогда характера и личности Александра отметим важную роль военного дела. Оно занимало большое место и в занятиях, и в каждодневной жизни, и любимой игрой его долго еще оставались солдатики.
В России армия была общей гордостью, военное поприще – основным и наиболее достойным для дворянина. Военный элемент естественно входил в литературу и в искусство, в
Тут все притягивало Сашу: ровные парадные ряды зелено-красно-белых мундиров, холодное сверкание штыков, блеск касок и эполет; живые картинки боя, когда зеленые колонны распадались, ружья наперевес, и над зеленым лугом повисало нестройное, но радостное и тревожащее сердце «Ура!»… а вот и конница! Он легко отличал по мундирам и по масти коней драгунов, кирасиров, кавалергардов матушки (Александра Федоровна была шефом кавалергардского полка) и своих любимых гусар… и как хотелось быть там, самому скакать, приказывать, кричать!.. Само олицетворение силы и славы государства было перед ним. Так считал отец, так стал думать и он.
За обучение великого князя взялись еще в июне 1824 года. Главным воспитателем был назначен генерал-лейтенант Павел Петрович Ушаков, для преподавания словесности и общего наблюдения за обучением по предложению Александры Федоровны – Василий Андреевич Жуковский; для военного воспитания сам Николай Павлович выбрал ротного командира из школы гвардейских подпрапорщиков капитана Карла Карловича Мердера. Этот воспитатель был строг, терпелив, добр, требователен, являя собою тип добросовестного служаки. Он сумел завоевать сердце Александра и за короткое время научил его многому. В восемь лет маленький великий князь умел командовать взводом гренадер и уверенно сидел в седле. Смелость и решительность, поощряемые Карлом Карловичем, сильно пригодились ему позднее.
Жуковский всей душой отдался порученному ему делу. Целью воспитания вообще и учения в особенности поэт провозгласил «образование для добродетели», особенно много сил прилагая для верного нравственного настроя будущего царя. Неоднократно и подробно обсуждая с Николаем Павловичем вопросы воспитания наследника, Жуковский повторял, что «его высочеству нужно быть не ученым, а просвещенным». Главной же наукой наследника русского престола поэт считал историю, «наставляющую опытами прошедшего или объясняющую настоящее и предсказывающую будущее».
– Итак, господа, мы продолжим наше повествование о жизни и деяниях великого Александра. Плутарх пишет, что честолюбие Александра не было слепым: он искал не всякую славу и искал ее не где попало. Но всякий раз когда отец его Филипп одерживал какую-нибудь славную победу, Александр мрачнел и говорил сверстникам: «Мальчики, отец успеет захватить все, так что мне вместе с вами не удастся совершить ничего великого». Но как ошибался Александр!..
Василий Андреевич посмотрел на своих слушателей. Все они – и розовощекий наследник, и увалень Адлерберг, и нежный граф Иосиф Виельгорский, и старательный Саша Паткуль уставились на него, увлеченные Плутарховым жизнеописанием. Признаться, и сам Жуковский был увлечен не менее своих юных слушателей.
Некий фессалиец привел Филиппу коня Буцефала. Никто из людей царских не смог сесть на него. Филипп рассердился и приказал увести коня. Но Александр сказал: «Это замечательный конь. Люди просто не могут укротить его по собственной трусости». – «Уж не хочешь ли ты сделать то, что не под силу старшим?» – воскликнул отец. Поднялся смех, но Александр подбежал к коню, твердой рукой схватил его за узду и повернул мордой
– Господин Жуковский, – вежливо перебил его Адлерберг. – Можно ли так понять, что Александр более велик, чем его отец?
«Конечно!» – хотел было сказать Василий Андреевич, но удержался. Поди пойми этого ленивца, с младенчества узнавшего коридоры Зимнего дворца, что у него на уме.
– Дело в том, господа, что величие государственного мужа с полной очевидностью бывает видно лишь потомкам. Современники пристрастны… Но продолжим. Александр с ранних лет своих был склонен к изучению наук и чтению книг. Список «Иллиады» он всегда держал под подушкой вместе с кинжалом. Достойно внимания то, что после победы над Дарием Александру принесли шкатулку, сочтенною самым ценным из захваченных трофеев. Александр спросил своих друзей, какую ценность они посоветуют положить ему в эту шкатулку…
Жуковский сделал паузу и вопросительно посмотрел на ребят.
– Золото! – воскликнул Саша Паткуль.
– Драгоценности и золото, – неуверенно уточнил Виельгорский.
– Ключ от казны! – твердо сказал Адлерберг.
Наследник молчал и смотрел на него, открыв рот.
– Царь сказал, что будет хранить в драгоценной шкатулке «Иллиаду»! – торжествующе произнес Жуковский. – Так свидетельствуют многие лица, заслуживающие доверия…
Три раза в неделю Жуковский читал свои лекции наследнику и его соученикам. День их начинался в 6 утра. После молитвы шли на завтрак, а с 7 до 12 часов были классы.
Учителя преподавали следующие предметы: Г.П. Павский – Закон Божий, Ф.А. Жилль – французский язык, Альфрее – английский, В.А. Эртель – немецкий и польский языки, Э.Х. Коллинс – математику, А.Р. Рейнгольд – чистописание, А.И. Зауервейд – рисование, а другие еще гимнастику, токарное и слесарное дело. В 1829 году добавились новые предметы: всеобщую историю читал Ф.И. Липман, естественные науки – К.А. Триниус, с 1833 года русскую историю и статистику читал К.И. Арсеньев, грамматику и русскую словесность – П.А. Плетнев, артиллерию – Е.Х. Вессель, фортификацию – X.X. Христиани. Это было уже много позже. Пока же преподаватели давали наследнику основы наук, следуя главному правилу в обучении, утвержденному Жуковским: «Лучше мало, но хорошо, чем много, но худо».
После классов отправлялись на прогулку. В любимом Сашей Павловске бегали по аллеям, кружили по большому кольцу, а в Петергофе убегали на берег Финского залива бросать камешки, пока не звали на обед. Потом вновь прогулка, но уже не беготня, а чинное хождение, после которого дозволялись игры в мяч серсо. От пяти до семи вечера вновь занятия, чаще часы эти отводились Закону Божьему. Отец Павский намеревался внушить будущему государю «религию сердца», и план его занятий был полностью одобрен Жуковским. День заканчивался часом гимнастики, и больше всего мальчишки бывали рады, когда им позволяли идти в манеж. В восьмом часу бывал ужин. Вечер посвящался писанию дневника, что, по мысли Жуковского, должно было приучить Александра к анализу своих мыслей и поступков. Но великий князь тяготился писанием и заполнял страницы записной книжки в сафьяновом переплете только из любви к наставнику. В десять вечера ложились спать.