Александр III и двенадцатый век

Балдуин Маршал В.

Александр, вероятно, уже договорился с определенной частью французского духовенства о возможности своего бегства во Францию, и сам получил приглашение от короля. В любом случае, с флотилией, предоставленной королем Сицилии, и архиепископом Пизы, Папа и его свита высадились во Франции в самом конце 1161 или в начале 1162 года; некоторые из его кардиналов присоединились к нему позднее. Александра хорошо принимали во время его остановок по пути. Действительно, только одно неприятное происшествие во время этих путешествий произошло в Ливорно, порте Пизы. Несмотря на то что в папской свите находился архиепископ, пизанские консулы отказались разрешить вход в гавань. В Геную Папа приплыл 21 января. Пока не запуганные императором, граждане и архиепископ города оказали Александру великолепный прием и настаивали на том, чтобы он остановился в Генуе на некоторое время. Очевидно, успокоенный и удовлетворенный их радушием, Александр остался в Генуе на два месяца, и

в течение этого времени ему удалось решить огромное количество рутинных папских вопросов. Одновременно с этим он предпринял попытку возобновить переговоры с императором через посредничество Эберхарда, архиепископа Зальцбургского. Письмо Папы к архиепископу начинается с выражений теплой признательности его стойких усилий в противоборстве со схизматиками. Содержание письма является прекрасным примером манеры обращения Александра со своенравным служителем Церкви.

«Сейчас, поскольку, как мы понимаем, ты был призван императором от имени Церкви и должен быть признан в своей должности в его присутствии, своим письмом мы обращаемся к твоему благоразумию и советуем и увещеваем тебя именем Господа побудить вышеназванного императора любым способом и убедить его вернуться к своему разуму, с пользой принять совет собственной души и вернуться к союзу с Католической Церковью. Тебе следует постараться убедить его не быть неблагодарным к милостям Божьим. Ввиду того, что как Божественная милость возвысила его сильно, так и он со все большей любовью должен лелеять свою искреннюю привязанность к супруге Христа, которую Он очистил и грехи которой искупил своей кровью. Иначе, пока он не будет прощен, он не может быть спасен; и если он не откажется от безнравственности схизмы и не припадет к груди Матери-Церкви, даже если он будет процветать в этом мире, он не сможет избежать вечного наказания затем. Как говорит Евангелие, какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Матф. XVI, 26)? Даже если всех его богатств не перечесть и он проводит время в удовольствиях, они не принесут ему ничего; отрезанный от тела Христова, которым является Церковь, и от причастия, он отдан в огонь Ада и тьме, где кромешная ночь и нет дня, наказание без конца, неизбывная печаль и нескончаемое мучение.

Но если Всемогущий Бог, в Своей невыразимой благости, вдохновит в нем сердешное желание вернуться в лоно Матери-Церкви, нет ничего другого, чего мы бы желали более охотно и милостиво приветствовали. И его самого, как великого и могущественного господина, мы приложим все усилия, чтобы услышать с искренней милостью в Господе и почтить любым способом. Так как мы, желая всецело подражать словам Пророка (Псалом XV, 4), "…и не помяну имен их устами моими", твердо придерживаемся этой идеи и намерениям, что если он желает быть обращенным и оставаться верным Католической Церкви, то какой бы ущерб, нападки или вред ни были направлены против нас, мы прибегнем к забвению, как если бы он никогда не обижал нас или Божью Церковь».

Эберхард был действительно принят императором во время его триумфального вхождения в Милан 25 марта 1162 года. В радушном настроении, император принял архиепископа учтиво, но отказался от мысли оставить Виктора и признать Александра.

Падение Милана радикально изменило положение Александра. Поскольку Генуя сейчас оказалась под усилившимся Давлением императора, бегство по морю снова стало необходимым для Курии. Поэтому 25 марта 1162 года Папа и его свита вновь сели на генуэзские корабли. Плохая погода заставила ее сделать остановку на небольшом острове вблизи у побережья, где священники отметили Светлую седмицу и Пасху. 11 апреля флот приблизился к городу Магелону на французском побережье, который со времен Иннокентия II находился под особым патронажем Святого Престола.

Первые дни Александра на французской земле принесли ему сердечные заверения в лояльности и преданности от населения и духовенства. Поскольку Магелон был слишком мал для огромного количества духовенства и известнейших мирян, пришедших почтить папу, теперь открыто носящего свои официальные символы, ему пришлось отправиться в глубь страны в Монпелье. Там, пока сходились толпы, искавшие возможность прикоснуться к его одежде, Вильгельм, сеньор города, и граф Раймунд Сен-Жильский, сопровождаемые группой менее значительных магнатов и мусульманским князьком из Северной Африки, официально приветствовали Папу. При большом стечении народа в следующее воскресенье Александр читал проповедь, в которой он описал к удовольствию своей аудитории детали своего избрания и происхождение схизмы. В город продолжали прибывать посетители, что сделало возможным 17 мая созвать Собор, на котором присутствовало большое количество французских епископов. Виктор и его последователи снова были отлучены, но император не был подвергнут обвинениям. Одной из отличительных черт Собора стало проведение в его рамках обычных церковных решений. Как и в Генуе, Александр был тверд в своем стремлении

не позволять кризису, каким бы серьезным он ни был, прервать регулярное управление Церковью.

В течение некоторого времени отношения Александра с королем Людовиком VII, который еще не отправил посланников приветствовать Папу, оставались неопределенными. Хотя благодаря мнению французского населения и решениям, принятым в Бове, король едва ли мог отказать Папе в убежище, да он и не желал ему отказывать, однако к тому факту, что император находился рядом с французской границей, необходимо было отнестись серьезно, поскольку летом 1162 года Фридрих оставил Италию и отправился в Бургундию, где он планировал созвать другой имперский Собор. Более того, в письме к Гуго из Суассона, французскому канцлеру, он еще раз подтвердил, что будет рассматривать защиту Александра как враждебный акт по отношению к себе.

Людовик всегда учитывал позицию Генриха II, короля Англии, чтобы принять свое решение. Действительно, Александру периодически становилось трудно заставлять двух королей придерживаться одного политического курса. В какие-то моменты Людовик чувствовал, что Папа отстаивал интересы английского короля. Кроме того, поведение папских легатов в Бове все еще тревожило французского короля. В результате один из них, Одо из Брешии, посоветовал Александру поговорить с Людовиком, обратясь к посредничеству французского духовенства, главным образом Генриха, брата короля, в то время уже избранного архиепископом Реймским. Королева также получила письмо, убеждающее ее усилить лояльность короля по отношению к Александру.

Несмотря на то что отношение Людовика VII к папе было весьма противоречивым, он позволил своему зятю, Генриху Щедрому, графу Шампанскому, вовлечь себя в рискованные маневры. Генрих, имевший земли на франко-германской границе и, очевидно, бывший сторонником императора и антипапы, предложил созвать новый Собор, на котором оба папы в присутствии императора и французского короля подчинились бы арбитражу. Хотя такая процедура была совершенно неприемлемой для Александра, Людовик, тем не менее, ожидал от него благоприятного ответа и был и огорчен и удивлен отказом Папы. Разочаровавшись, он опрометчиво позволил графу Шампанскому организовать встречу с Фридрихом 29 августа 1162 года в приграничном городе Сен-Жан-де-Лоне на Сене. И когда 10 августа Людовик и Александр наконец встретились в Совиньи вблизи Мулена, король все еще чувствовал себя разочарованным отказом Папы сопровождать его под надежным эскортом. Единственная уступка, на которую пошел Папа, заключалась в том, что он послал пять кардиналов, чтобы те подтвердили каноническое обоснование его избрания.

В этом случае Людовику было необходимо понять, что курс Папы был правильным не только с точки зрения канона, но и благоразумным с точки зрения дипломатии. В то время как Генрих опрометчиво превысил свои полномочия, таким образом, заставляя короля действовать немедленно, император, тем временем, подготавливал внушительное собрание в Бургундии, которое, как он надеялся, должно было совершить то, что предыдущие Соборы не смогли сделать. Князья и прелаты из различных стран были приглашены посетить Собор. Более того, подозрения французского короля были подогреты новостями о военных приготовлениях императора.

Однако Фридрих, несмотря на первоначальную уверенность, постепенно отчаялся привлечь на свою сторону Людовика. То, что произошло между ними, в действительности оказалось некоторого рода любопытным обманом, в котором каждая сторона обманывала другую. И Людовик, и Фридрих появлялись официально вблизи Сены в то время, когда одного из них там не было. Поэтому легаты Александра смогли вернуться и успокоить Папу, что переговоры двух правителей были приостановлены (29 августа).

В действительности данное дело могло закончиться именно этим, но из-за дальнейшего вмешательства со стороны Генриха Шампанского, который заявил о том, что будет виновен в клятвопреступлении, пока Людовик не примет участия в переговорах лично, сопровождаемый Александром. Император, как объявил Генрих, пошел на увеличение срока на подготовку к встрече до 19 сентября. Людовик вновь заколебался, и королевские посланники информировали Александра об этом таким образом, что он действительно начал проявлять беспокойство за свое положение. С большой неохотой, но сознавая нависшую над собой и Людовиком опасность, Папа обратился за помощью к английскому королю. Это был, в действительности, единственный оставшийся выход, и он оправдал в себя, так как Генрих в большей степени был настроен поддержать Александра, в то время как Людовик, по-видимому, все еще колебался. Когда английский король выдвинул войска из Нормандии, Фридрих нашел предлог удалиться в Безансон. Когда 19 сентября Людовик прибыл на место встречи с императором, он не нашел там Фридриха и ему пришлось выслушивать требования императора из уст Рейнальда Дассельского. Разочарованный, Людовик спешно удалился и начал организовывать оборону своего королевства. В действительности это уже не было необходимым, поскольку в то время, когда король Англии выдвинул свои войска, кризис был уже завершен.