Александр Македонский

Шахермайр Фриц

Таковы источники. К сожалению, они не дают однозначного ответа, какой из вариантов верен. Кто-то из двоих — либо Каллисфен, либо Аристобул — фантазировал. А сам царь? Как он вышел из этого положения — по вдохновению или хитростью? Этого мы никогда не узнаем. Нам больше нравится версия с мечом. Если же царь, действительно нашел простой способ распустить узел, вынув заклепку, то гениально простое решение, навсегда прославившее гордиев узел, принадлежит Каллисфену. Некоторые считают, что именно эпизод в Гордии пробудил в царе мысль о мировом господстве. Как будто Александру нужен был для этого столь незначительный повод!

С Запада к Киликийским воротам вели два пути, пересекавшие Малую Азию: южный шел от Сард через Керамон Агору [110] или через Келены в Иконий и Тиану (по этой дороге

однажды уже проходил Кир Младший); северный сохранился еще от хеттов, фригийцев и мидян. Это был окольный путь через Гордий и Анкиру к центру бывшего Хеттского государства (позднее — Птерия), а затем через Мазаку в Армению и Месопотамию или через Тиану к горам Тавра. Между обоими путями лежали мертвые солончаковые степи Центральной Анатолии (см. карту № 2).

110

Керамон Агора (Базар Керамы) — город в Великой Фригии (вероятно, совр. Керамо).

Может показаться странным, что Александр, выйдя из Келен, избрал северный путь. Ведь он был в два раза длиннее южного. Но не следует забывать о том, что выход в Эгеиду был для него закрыт войсками Мемнона и связь с Македонией осуществлялась только через Геллеспонт. Поэтому Александру проще было идти северным путем. Кроме того, здесь облегчалось снабжение войска. Позднее, когда открылся выход к Эгейскому морю и стали поступать пополнения наемников из Лидии и Карии, начали пользоваться и южным путем. (Антигон наладил по нему сообщение из Великой Фригии.)

Итак, Александр выступил в Анкиру. Здесь ему покорилась соседняя Пафлагония. Царь присоединил ее к Геллеспонтской Фригии, ибо она еще при персах входила в эту сатрапию, пользуясь при этом известной свободой. Александр освободил Пафлагонию от налогов и отказался от какого-либо вмешательства в ее дела.

Основываясь на новых исследованиях, я допускаю, что был более краткий путь из Анкиры, по которому можно было попасть в Тиану, не переправляясь через Галис. По левому берегу Галиса шла плодородная, густозаселенная полоса, облегчавшая снабжение македонского войска. Здесь, по-видимому, проходила дорога. Возможно, Александр действительно пошел по этому более короткому пути.Он оставил слева утопавшую в облаках вершину могучего Аргея [111] и быстро продвигался на юг, пока не показался мощный хребет Тавра и войска не подошли к Киликийским воротам, за которыми находились Киликия и Финикия, персидский царь и персидское войско. Всем было ясно, что здесь будет решаться судьба мира.

111

V. Ehrenberg. Ost und West, 1935, 151 и сл.; W. Tam Al. the Great, I, 23.

Можно было предположить, что Александр примет все меры, чтобы пополнить свою армию за счет завоеванных областей в долине Галиса. Но ничего подобного не произошло. Правда, он назначил в эти области правителя, но не македонянина и не грека, а какого-то местного жителя, не исключено, что далее перса. Нам также неизвестно, оставил ли царь в этих областях гарнизоны и обложил ли их налогами. Как в Писидии и Пафлагонии, так теперь в Каппадокии Александр стремился избегать возможных конфликтов и экономил силы. Он не хотел ослаблять свои войска и, завоевывая симпатии местных жителей, щедро предоставлял им различные льготы. Он терпел местные, практически совершенно независимые власти, поскольку они хоть в какой-то мере обеспечивали безопасное продвижение его войск. Поэтому Восточная Малая Азия выпадала из организационной системы империи, и этот изъян не удалось ликвидировать даже при диадохах, вплоть до самого римского периода. Каппадокия всегда оставалась чужеродным телом в системе эллинистических государств.

ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПЛАНЫ ПЕРСОВ

Теперь отправимся в лагерь к персидскому царю и постараемся понять его поступки [112] .

Как видно из предыдущих разделов, во всех битвах, начиная от Граника и кончая Галикарнасом, македонские всадники, крестьянская фаланга, приемы осады города и сам Александр как полководец превзошли персов. Последние видели спасение в морском флоте. Мемнон захватил инициативу, отправил свою семью в залог верности к персидскому царю и получил от

него неограниченную свободу действий. До сих пор придерживавшийся восточной ориентации, Дарий понял дух времени, назначил Мемнона главнокомандующим [113] . После поражения своих всадников он принял его план: отступать, не оказывая сопротивления македонянам, и тем самым создавать вокруг их армии пустоту. Тем временем при помощи прибывшего в Эгейское море флота следовало захватить острова, на деньги персов навербовать наемников, перенести военные действия в проливы и на территорию Греции, а может быть, даже напасть на Македонию, заставив Александра повернуть назад. Таким образом, Дарий противопоставил разрушительному, угрожающему всему миру демоническому гению македонского царя хитрый, смелый, находчивый гений грека. Ни сам он, ни его окружение на это не были способны. Все дело обороны Дарий предоставил Мемнону. Персидские вельможи в этой войне оказались бессильны. Дарий вынужден был поэтому принять столь трудное для него, но именно поэтому гениальное решение.

112

Diod. XVII, 29. Сообщение основано на книге Клитарха

113

Arr. I, 20, 3; Diod. XVII, 23, 5 и сл.

Весна 333 г. до н. э. приносила Мемнону успех за успехом. Его флот безраздельно владел Эгейским морем. Он захватил Хиос и большинство городов на острове Лесбос. Его корабли хозяйничали по всему морю до самого побережья Македонии. Персидское золото привлекало новых наемников. В пользу Персии начали склоняться жители Кикладских островов и материка, в переговоры с персами вступила Спарта; Афины тоже послали к персидскому царю своих гонцов. А когда Македония несколько необдуманно воспрепятствовала греческому судоходству в Геллеспонте, «нейтральные» Афины пригрозили послать туда сто кораблей из своего могучего флота. Этого оказалось достаточно, чтобы пролив снова был освобожден (см. карту № 3).

Неудивительно, что находившийся в Великой Фриши Александр, узнав об успехах Мемнона, был крайне озабочен. Но удача снова вернулась к нему: в мае, во время успешной осады Митилен, Мемнон умер. С его смертью Дарий лишился лучшего помощника; теперь все его надежды рухнули. План Мемнона нападать на врага с тыла, действуя при этом быстрее неприятеля, был по плечу только самому Мемнону или же полководцу, равному ему. Для персидского царя смерть Мемнона оказалась таким ударом, что он не мог долго оправиться. Дарий был превосходным правителем и очень искусно и обдуманно выступал до сих пор против своего могущественного противника. После смерти Мемнона его нервы сдали.

Когда в Вавилон прибыли послы с печальным известием, Дарий созвал военный совет [114] . Собрались крупная знать восточной ориентации, некоторые влиятельные персы с прозападным настроением (мы имеем в виду круг Артабаза); прибыли также эллинские иммигранты, посланцы и предводители греческих наемников. Среди них, к сожалению, не было второго Мемнона. Впрочем, был один, который мог бы помериться талантом с покойным полководцем. Большие надежды подавал Харидем. Разве этот Одиссей не был духовным наследником Ификрата и Тимофея? Он служил под руководством Ментора и Мемнона, воевал против Филиппа за Афины и Олинф и некоторое время был почти суверенным правителем Фракии. Александр считал его своим злейшим врагом.

114

Diod. XVII, 30, 2; Curt. III, 2, 1.

_{Карта № 3. Война в Эгеиде в 333 г. до н. э.}

Однако на совещании вновь обострились противоречия между сторонниками восточной и западной ориентации, между старыми иранскими традиционными методами и современным греческим искусством ведения войны. Снова проявилось недоверие Востока к более образованным, заносчивым и ненадежным грекам. Лишь в одном сошлись все: командование эгейским флотом должно было оставаться в руках семьи Мемнона.