Александр Невский
Шрифт:
Кирилл взнял над собой крест, напомнил Неврюю о приязни хана Золотой Орды к православию. А пока веси окрестные и град, не имеющий ни одного воина, относятся к митрополии, то и надлежит им в исправности пребывать.
Сам митрополит мало надеялся на свое заступничество и прибег к этому, не имея другого средства. Он знал из прошлого, как поступали татары в подобных случаях — вырубали весь город, начиная с заступников — священнослужителей.
Но смерть не пугала Кирилла, напротив, ожидание ее придало
— Ты не смеешь, воевода, тронуть богово! — воскликнул он, поднимая крест.
И, к удивлению митрополита, татарский воевода отвечал:
— А я и не трогаю твой город и веси твои, слуга Христа. Я наказываю лишь супротивников князя Александра.
Дивились владимирцы диву дивному: текла мимо города нескончаемая черная рать Неврюя, не трогая ничего, что взял под крест свой митрополит. И верили в силу его, и молились «во здравие нашего Кирилла», заступившего их от потока и разграбления.
А Неврюй спешил к Переяславлю, брать на щит его, а князя в полон.
XX
ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ
АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ
О Неврюевой рати Александр узнал на обратном пути из Каракорума, когда заехал в Сарай и попал в гости к Сартаку. Тот, попивая вино из кубка серебряного, сообщил:
— Ну что ж, Александр, теперь перечить тебе на Руси никто не будет.
— Дай-то бог, дай-то бог, — отвечал князь, полагая, что Сартак говорит о его высоком назначении.
— Да, не бог дай, — засмеялся Сартак. — Вон Неврюй на Руси потрудился.
— Как? — насторожился Александр, почувствовав неладное.
— Как обычно. Ратью. Что глядишь на меня так, князь? Не ты ль жаловался хану, что братья тебя не слушают?
— Ну говорил, но я же не думал, что…
— Ты не думал, хан за тебя подумал, Александр. Надо заставить младших уважать старших. Верно?
— Верно. Но где они?
— Должны были здесь быть. Но они с поля брани бежали, как зайцы от беркута, так что Неврюй не смог догнать их.
«Слава богу, живы», — подумал Александр, стараясь не замечать насмешливого тона в рассказе ханского сына.
— А князь Ярослав даже жену с детьми бросил в Переяславле, — продолжал Сартак. — Ай-ай, как нехорошо. Теперь без жены, без детей остался.
— А где они?
— Жена погибла при взятии Переяславля. Сам понимаешь, в бою не спрашивают, княгиня ты или кто другая. А сыновья живы, у Неврюя они в пленниках. Может, выкупить хочешь?
— Выкуплю обязательно, если Неврюй божескую цену назначит.
— Ха-х, — усмехнулся Сартак, — княжий корень много дороже ценится. Верно? Но раз наш мирник и мой друг, то я скажу Неврюю, чтоб не дорожился.
Неврюй «не дорожился», назначив за княжичей Михаила и Святослава по сто гривен
Мальчики, хотя и содержались «по-княжески», были худы и грязны. Смотрели испуганно, затравленно.
Александр хотел погладить Михаила, но тот втянул голову в плечи под его рукой. «Били, — подумал с горечью князь. — С чего теперь у них княжей гордости взяться?»
— Ну что, сыновцы, поедем домой? — спросил он.
Мальчики промолчали, только старший Святослав неопределенно кивнул головой.
Удалось Александру выкупить и городника [109] переяславского Елизара — не жалости ради (всех не пережалеешь), но для пользы грядущей. Много строить теперь предстояло в Переяславле, и золотые руки Елизаровы ох как пригодятся.
Именно Елизар и рассказал ему в пути, как пал Переяславль и что створили с ним татары.
109
Городник — строитель оборонных укреплений, мостов, насыпных срубов и пр.
— Сожгли весь город дотла. Церкви лишь не тронули, стариков всех иссекли, корысти, мол, с них никакой.
— А как убили княгиню, знаешь?
— Сам не видел, но в полоне сказывали, что-де сама, взбежав на стену, вниз на камни бросилась. Разбилась, сердешная.
— А князь Ярослав?
— Князь Ярослав ратоборствовал.
— Погиб?
— Не знаю, Ярославич. Не видел, не слышал о смерти его. Сказывали, татаре сокрушались, что не взяли его руками.
«Значит, жив где-то, горе-вояка, — подумал князь, — если ни татары, ни русские не видели убитым. Но славы себе худой добыл, эвон — «как заяц от беркута», в посмешище угодил. Ежели и теперь не станут слушаться, плетью буду учить. Плетью обоих дураков!»
Временами Александра брало отчаянье: как такой простой истины не могут уразуметь князья русские и даже братья его родные, что нынче меч на татар подымать — на гибель всю Русь обрекать?
Может, теперь поумнели. Неврюева рать в науку пошла. Дай-то бог.
Ехали из Сарая через Рязанщину, через земли, начисто опустошенные татарами, лишь воронье, зажиревшее на мертвечине, густыми ленивыми стаями кружило над полями, грая жутко и уныло.
«Ах, Русь, Русь, до чего дожила ты, что в грядущем уготовано тебе? Неужто так и расклюют, растащат тебя стервятники по своим притонам? Развеют пепелища ветры буйные, замоют следы дожди косые, унесут в реки глубокие, в моря широкие. Неужто и сгинешь так бесследно, беспамятно? Слышь, Русь, неужто?»
Молчала притихшая, растоптанная Русь, только вороны граяли.