Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Александр Пушкин и его время

Иванов Всеволод Никанорович

Шрифт:

Пушкин босой, в одной рубашке выскочив из постели на крыльцо, обнял Пущина в его обмерзшей, вывалянной в снегу шубе. Первая радость встречи остыла. Пушкин оделся, умылся; няня подала кофе, друзья уселись. Закурили трубки.

Прошло пять лет, как они виделись в последний раз, и теперь, при встрече старых друзей, был бы естественен сердечный, откровенный разговор между ними: грудь, душа — все нараспашку.

На вопросы Пущина, почему он оказался засажен в Михайловском, Пушкин отвечал с неохотой, отрывисто: может быть, Воронцов, ревность, может быть, его, пушкинские эпиграммы. Сказал положительно

только, что здесь он трудится, много пишет.

Наконец заговорили о главном — о тайном обществе. Тут подошла очередь Пущина говорить и отрывисто, и неохотно, и неоткровенно. И Пушкин в конце концов скромно сказал давнему другу:

— Любезный Пущин! Я не заставляю тебя говорить. Может быть, ты и прав, не доверяя мне. Верно, я этого доверия и не стою — со многими моими глупостями.

Разговор в словах тут перешел на разговор без слов — Пущин поднялся, обнял и крепко поцеловал Пушкина.

О чем же говорить? Пошли в комнату, где сидели, работали девушки «под водительством няни» с чулком в руках, и Пущин заметил «одну фигурку», резко отличавшуюся от других. Пушкин улыбнулся, Пущин ему моргнул.

Пообедали с шампанским, что несколько развеселило друзей. И тогда Пушкин начал читать привезенную Пущиным рукопись «Горе от ума».

Так обычно излагается это свидание в литературе. Однако есть основания думать, что «Горе от ума» — вещь слишком значительная, чтобы ею интересоваться только как очередной «новинкой». Как ни прикровенно говорил Пущин о тайном обществе, но все же разговор шел вокруг переворота. Известно и то, что Пушкин сказал о грибоедовской этой изумительной комедии нравов в письме к Бестужеву спустя две недели после посещения Пущина:

«В комедии «Горе от ума» кто умное действующее лицо? ответ: Грибоедов. А знаешь ли, что такое Чацкий? Пылкий, благородный и добрый малый, проведший несколько времени с очень умным человеком (именно с Грибоедовым)… Все, что говорит он, очень умно. Но кому говорит он все это? Фамусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно. Первый признак умного человека — с первого взгляду знать, с кем имеешь дело и не метать бисера перед Репетиловыми и тому под.».

Декабрист Д. И. Завалишин в своих записках указывает, что «несколько дней сряду собирались у Одоевского, у которого жил Грибоедов, чтоб в несколько рук списывать комедию под диктовку». И трудно предположить, чтобы в провинции настроение тамошних Фамусовых и Скалозубов было радикальнее, чем в Москве. Разговор о Грибоедове был закончен, и тут Пущин учуял: в комнате угар. Угар благополучно ликвидировали.

«Все это неприятно на меня подействовало не только в физическом, но и в нравственном отношении», — признается Пущин.

Вечер. Подали закусить. Ямщик запряг лошадей. Хлопнула третья пробка.

И в три часа ночи Пущин, молча набросив шубу, убежал в сени. Пушкин провожал с крыльца со свечой в руках. Метель утихла. Кони рванули. «Прощай, друг!» — крикнул вслед Пушкин.

Печальное прощание! Через две недели Пушкин пишет Вяземскому: «…я один одинешенек; живу недорослем, валяюсь на лежанке и слушаю старые сказки да песни. Стихи не лезут».

Повторилась и подтвердилась в этом свидании с Пущиным та же история, что и в Каменке

с Якушкиным.

В апреле 1825 года Пушкина приехал навестить его лицейский товарищ и друг барон А. А. Дельвиг.

«Как я был рад баронову приезду, — пишет Пушкин брату 22–23 апреля. — Он очень мил! Наши барышни все в него влюбились — а он равнодушен, как колода, любит лежать на постеле…»

Надо отметить, что это посещение Дельвигом Пушкина даром ему не прошло — Дельвиг служил тогда в Публичной библиотеке в Петербурге под начальством просвещенного А. Н. Оленина. Узнав о поездке своего подчиненного к «ссылошному» Пушкину, А. Н. Оленин, немедленно уволил Дельвига со службы — эпизод, ярко показывающий отношение тогдашнего просвещенного общества к поэту.

Дельвиг, явившись в Михайловское, застал Пушкина за работой — он подбирал свои стихи для издания.

Отбор произведений занимал утренние часы обоих поэтов. Дельвиг помогал Пушкину. Время в общем проходило в литературных беседах. Беседы окончены, друзья делали несколько партий на бильярде и обедали поздно и «довольно прихотливо», а затем отправлялись в Тригорское, где ужинали, сидели допоздна…

В том же 1825 году, уже летом, сам Пушкин встречался со своим товарищем по Лицею князем Горчаковым, который больной жил и лечился неподалеку в селе Лямоново — именье своего дяди Пещурова, того самого, который должен был «присматривать» за поэтом. Пушкин читал ему «Бориса», сидя на его постели, на что Горчаков — присяжный острослов — заметил, что Пушкин любит читать ему свои стихи, как Мольер — своей кухарке.

«Мы встретились и расстались довольно холодно, — писал про эту встречу Пушкин Вяземскому, — по крайней мере с моей стороны. Он ужасно высох…»

Еще бы — Горчаков в ту пору был уже секретарем русского посольства в Лондоне.

Отходят, отходят от Пушкина старые друзья, поэт же идет своей дорогой. К концу 1825 года из больших вещей закончен «Борис Годунов», идет работа над четвертой главой «Онегина» — она заняла время между 2 октября 1824 года — окончанием третьей главы — и 3 января 1826 года, когда закончена четвертая.

Этот 1825 год, бывший для Пушкина последним годом его изгнания, вместе с тем был годом и напряженной, работы, и больших переживаний. Минуты душевной бодрости и силы чередовались у поэта с моментами угнетенности. И однажды, когда подступило к горлу отчаяние, поэт пишет элегию «Андрей Шенье». «Никто боле меня не любит прелестного «Andre Chenier…», — восклицает Пушкин. И как схожи личные судьбы обоих поэтов! И Шенье славил свободу, принесенную Французской революцией, однако дух честного гражданина заставил Шенье выступить резко против террора Робеспьера и якобинцев.

Андре Шенье был казнен в месяце термидоре.

И Пушкин пророчески ощущал, что подходит, подходит конец его изгнанию, что свобода близка — и погибнуть в это время было бы так нелепо!

Как и все, что создавал Пушкин, элегия «Андрей Шенье» излагает свою особую тему, в данном случае тему Французской революции. Ее неполных двести стихов дают краткий, но совершенно точный очерк той громокипящей эпохи. Проходило лето 1825 года, принесшее Пушкину еще одно сильное впечатление — именно вспышку увлечения Анной Петровной Керн.

Поделиться:
Популярные книги

Неучтенный. Дилогия

Муравьёв Константин Николаевич
Неучтенный
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
7.98
рейтинг книги
Неучтенный. Дилогия

Попаданка

Ахминеева Нина
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Попаданка

Я еще не барон

Дрейк Сириус
1. Дорогой барон!
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я еще не барон

Жена проклятого некроманта

Рахманова Диана
Фантастика:
фэнтези
6.60
рейтинг книги
Жена проклятого некроманта

Камень. Книга шестая

Минин Станислав
6. Камень
Фантастика:
боевая фантастика
7.64
рейтинг книги
Камень. Книга шестая

Барон нарушает правила

Ренгач Евгений
3. Закон сильного
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Барон нарушает правила

Комбинация

Ланцов Михаил Алексеевич
2. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Комбинация

Испытание Огня

Гаврилова Анна Сергеевна
3. Академия Стихий
Фантастика:
фэнтези
9.43
рейтинг книги
Испытание Огня

Идеальный мир для Лекаря 25

Сапфир Олег
25. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 25

Ведьмак. Перекресток воронов

Сапковский Анджей
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Ведьмак. Перекресток воронов

Сердце Дракона. Том 20. Часть 1

Клеванский Кирилл Сергеевич
20. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
городское фэнтези
5.00
рейтинг книги
Сердце Дракона. Том 20. Часть 1

Вечная Война. Книга II

Винокуров Юрий
2. Вечная война.
Фантастика:
юмористическая фантастика
космическая фантастика
8.37
рейтинг книги
Вечная Война. Книга II

Клан

Русич Антон
2. Долгий путь домой
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
5.60
рейтинг книги
Клан

Герцог и я

Куин Джулия
1. Бриджертоны
Любовные романы:
исторические любовные романы
8.92
рейтинг книги
Герцог и я