Александр Суворов
Шрифт:
– Вот, - воскликнул он, - идет папаша Мелас!
Оставленный в резерве, Мелас с утра испытывал необыкновенное волнение. Понимая всю значительность событий, он боялся, что останется вне боя, а приказания выступать не было. Единственный раз за всю кампанию Мелас решился на самостоятельный шаг и приказал войскам двинуться согласно диспозиции. Цах подтвердил его решение приказом Суворова. Достигнув места боя, правая колонна Меласа примкнула к батальонам Багратиона, а левая колонна за Скривией двинулась в обход правого фланга Моро.
Багратион ворвался в Нови. Французы не могли долее держаться. Путь отступления на Геную был им прегражден. Французам пришлось отступать без дороги. К темноте отступление
Войска Розенберга из-под Тортоны прибыли поздно вечером и не успели к бою. Только на следующий день Суворов послал Розенберга преследовать бегущих французов. Они остановились, опираясь на Гави. Моро, приведя в порядок остатки своей разбитой армии, расположился для обороны в горных проходах через Апеннины на Ривьеру.
Суворов в подробном донесении Павлу о победе при Нови писал:
"Таким образом продолжалось шестнадцать часов сражение упорнейшее, кровопролитнейшее и в летописях мира, по выгодному расположению неприятеля, единственное. Мрак ночи покрыл позор врагов".
Г Л А В А Д В А Д Ц А Т Ь П Е Р В А Я
ГОРНЫЕ ВЕРШИНЫ
Суворов со своими войсками стал лагерем в Асти. Армия его заслужила отдых. Продолжать поход на Геную было невозможно. Мелас не заготовил ни денег, ни продовольствия, ни мулов для горных перевозок. Суворов решился бы идти в горы и без вьючных животных, но страна, куда он привел бы своих солдат, была разорена войной: там нельзя было путем реквизиций добывать хлеб и фураж.
Предаваясь вынужденному отдыху, Суворов искал других путей во Францию. Моро с остатками своей разбитой и деморализованной армии занял в горах оборонительное положение, никаких покушений от него ждать не приходилось: он не опасен, пока не получит подкреплений. Поэтому нужно прежде всего, чтобы флот союзников блокировал итальянское и французское побережья, тогда Моро не получит помощи ни солдатами, ни продовольствием. А тем временем, приготовив все необходимое для горного похода, войскам союзников следует идти, оставив Геную слева, прямо на Ниццу через Тендский проход. Овладение Ниццей при блокаде побережья флотом поставит Моро в безнадежное положение: ему останется одно - капитулировать. Отдыхая в Ницце, войска союзников вместе с тем готовились бы к походу на Париж через Лион, получая все необходимое не только сухим путем, через горы, но и морем.
Главная опасность при осуществлении этого плана угрожала не со стороны Моро и даже не со стороны Швейцарии, где, пользуясь бездействием австрийцев, французы заняли Сен-Готардский проход, открыв тем самым ворота из Швейцарии в Ломбардию. Не закрывая глаз на эту опасность, Суворов ясно видел основное препятствие для своих замыслов: австрийцы больше не хотели воевать. В четыре месяца Суворов вернул Австрии все, что у нее отнял Бонапарт двухгодичной войной.
Суворов пребывал в мучительном беспокойстве, хотя, казалось бы, чего ему еще желать? Он достиг зенита своей славы. В цепи его побед недосягаемыми вершинами блистали Фокшаны, Рымник, Измаил, Треббия, Нови... Имя Суворова гремело в Европе. Надеясь вырвать Пьемонт из цепких когтей Вены, сардинский король писал Суворову любезные письма, называя его "бессмертным", и осыпал высшими наградами, сделав его великим маршалом пьемонтских войск с потомственным титулом принца и кузена короля. Прохор Дубасов украсился двумя медалями, пожалованными ему сардинским королем и австрийским императором за заботы о здоровье Суворова.
Павел Петрович, чрезвычайно довольный, что Суворов сделался центром внимания всей Европы, позволил ему принять награды сардинского короля и от себя прибавил: "Через сие вы и мне войдете в родство, быв единожды приняты в одну царскую фамилию, потому что владетельные особы между собою все почитаются роднею". От себя Павел
Город Турин поднес Суворову золотую шпагу, усыпанную алмазами, с благодарственной за освобождение надписью. Со всех концов Европы получались приветствия. Лагерь в Асти переполнился иностранцами - они искали свидания и беседы с Суворовым. На празднествах и даже в частных домах непременно провозглашались здравицы освободителю Италии. В Англии выбили даже медаль с барельефным портретом Суворова и нарасхват раскупались платки с напечатанным на них его изображением.
Только Вена, двор Франца-Иосифа, и гофкригсрат во главе с ненавистным Суворову Тугутом проявляли к великому полководцу враждебную холодность. В летописи войны, "Австрийском военном журнале", действия Суворова или замалчивались, или изображались в смешном виде. Если бы историк захотел когда-нибудь опираться в своих исследованиях на эту летопись, то он пришел бы к нелепому выводу, что всеми победами в Италии союзники обязаны гофкригсрату, а Суворов только мешал венским стратегам. Австрийский император писал Суворову письма, пересыпанные выговорами и предписаниями. Мелас получил распоряжение не слушать Суворова и отменял его приказы. А Суворов в своей "Науке побеждать" провозгласил правило: "Одним топором не рубят вдвоем".
Разрыв военного союза России и Австрии стал неизбежен. К такой развязке склонялся и Павел. Австрийцы хотели избавиться от строптивого русского полководца, чтоб никто им не мешал хозяйничать в Италии; однако им хотелось выжать из русской армии все, что можно. Так возник проект перевода суворовских войск в Швейцарию: пока оттуда не вытеснены французы, австрийцы не могли считать вполне обеспеченным свое положение в Ломбардии.
25 августа Суворов получил распоряжение из Вены, подтвержденное и Павлом Петровичем: передать главное командование в Италии Меласу и идти с русскими войсками в Швейцарию. Действуя в согласии с австрийским главнокомандующим эрцгерцогом Карлом и русским корпусом Римского-Корсакова, направленным к Рейну, Суворов должен был вытеснить французов из Швейцарии. Обеспечение суворовских войск продовольствием, фуражом и вооружением австрийцы и тут взяли на себя. В ожидании обещанных Меласом мулов, продовольствия, горных пушек Суворов простился с Италией и повел свои войска к подножию Альпийских гор, в Таверну. Здесь он поселился в доме Антонио Гамба, старого - одних лет с Суворовым - итальянца.
Таверна - городок или, вернее, большая деревня, расположенная у подножия горы Монте-Ченере, на речке, впадающей в озеро Лугано, находится на границе, отделяющей Италию от Швейцарии. К югу простирается Ломбардия с ее великолепной природой и пылким, талантливым населением: страна великого искусства. К северу от Таверны начинаются величественные Альпийские горы. В горах живут простые люди, закаленные в борьбе с суровой природой: горные охотники и пастухи альпийских стад.
Антонио Гамба соединял в себе черты жителя итальянской равнины и швейцарского охотника за козами. Антонио знал Швейцарию вдоль и поперек с востока на запад и с севера на юг, от глубоких мрачных ущелий до сверкающих снежных вершин.
– Ты, Антонио, будешь моим Хароном*, - сказал Суворов, указывая на гребень Монте-Ченере, за которым мерещились хребты Сен-Готарда и Сен-Бернарда.
_______________
* Х а р о н - по представлению древних греков, старец,
переправлявший на челноке через реку Стикс тени умерших в подземное
царство.
Гамба потребовал объяснений.
– Время остановилось, Антонио. Стикс застыл. Альпы - гребень замерзшей Стиксовой волны. Я вверяю свою судьбу твоей утлой ладье, старик!..