Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»

Снегирев Владимир Николаевич

Яковлев, который, как и все остальные работники его уровня, не был посвящен в тайны вторжения, не мог скрыть своего удивления:

— Петр Нилович, впервые слышу об этой акции.

Демичев оставался серьезным:

— На месте все узнаешь.

— Но, чтобы мы имели возможность пропагандистского обеспечения, нужны какие-то печатные материалы, доступ к типографиям.

— Военные говорят, что все есть, — и уже с раздражением повторил, — на месте разберетесь.

Похоже, Демичев и сам плохо себе представлял, что это за миссия, каковы ее задачи, с чем мы там столкнемся.

На борту самолета, кроме Яковлева, оказались зам. главного редактора «Правды» Б. И. Стукалин, зампред

Телерадиокомитета Э. Н. Мамедов, главные редакторы центральных газет, всего два десятка человек. Летели еще женщины-связистки, которые должны были обеспечивать работу линии закрытой связи между Москвой и Прагой.

На военном аэродроме в Миловице (это примерно шестьдесят километров от столицы), где совершил посадку их самолет, первое, что увидели московские гости, — виселицы с повешенными муляжами советских солдат.

— Вот это да! — Темпераментный Энвер Мамедов аж присвистнул. — А нам говорили, что встречать будут с хлебом-солью.

В посольстве — бедлам. Там укрылись от гнева соотечественников те члены чехословацкого партийного руководства, которые оставались на просоветских позициях. Ночевали прямо на столах в кабинетах дипломатов. Посол Червоненко ничего не слышал о том, что к ним прибудет такой десант из Москвы. Когда к нему пришли, говорит:

— Пока ситуация неопределенная. Ждите.

Яковлев и представители элиты советской журналистики на ночлег разместились под крышей посольского чердака.

Первый зампред Совета министров СССР Мазуров на следующий день тоже ясности не внес:

— Кажется, дело сорвалось. Президент Свобода отказался утвердить временное правительство — то самое, которое вы прибыли пропагандистски поддержать.

— Так что же нам тут делать?

Кирилл Трофимович нашел выход:

— Вы пока посмотрите те листовки, которые военные собираются разбрасывать. Все ли там в порядке?

Посмотрели. Дружно выразили свое отношение, в основном с употреблением ненормативной лексики. Через несколько дней увидели, как на задней части посольского двора эти листовки горят в огромном костре.

Яковлев предложил возобновить издание партийного органа — газеты «Руде право», редактор которой тоже укрывался на территории совпосольства. Но и с этим возникла заминка: пан Швестка категорически отказался вернуться на рабочее место, в редакцию: опасно.

Если верить Александру Николаевичу, на этом, собственно говоря, его миссия и закончилась. Правда, газетчики сочинили несколько листовок, вот и все. Но это по словам самого Яковлева. Однако, судя по опубликованным позднее документам, Яковлев и его пропагандистская группа потрудились тогда на славу. Группой «было подготовлено более 20 текстов листовок, отпечатанных и распространенных тиражом 2 млн 500 тысяч, выпущено три номера газет (1 — „Руде право“ и 2 — „Новости“), организованы круглосуточное радиовещание и передачи двух программ телевидения» [62] .

62

Чехословацкий кризис 1967–1969 гг. в документах ЦК КПСС. М.: РОССПЭН, 2010.

Та самая газета «Новости» (печаталась в ГДР) и радиостанция «Влтава» (вещала с территории ГДР) продолжали функционировать до апреля 1969 года. Газету печатали тиражом 300 тысяч экземпляров. По поводу их работы неоднократно протестовали и чехословацкий МИД, и лично Александр Дубчек в ходе встречи с советским руководством в Киеве 8 декабря 1968 года. Л. И. Брежнев, когда услышал от Дубчека предложение закрыть газету, возразил: «Но ведь это у вас единственный орган печати, который не пишет ничего антисоветского, ничего античехословацкого, а объективно информирует о Советском Союзе и Чехословакии. Если в газете есть какие-то конкретные недостатки, мы с радостью их

поправим. Это единственный орган, который связывает печать наших стран и воздействует на чехословацкого читателя в духе укрепления нашей дружбы» [63] .

63

Vondrova J., Navratil J. Mezinarodni souvislosti Ceskoslovenske krize 1967–1970. Sv. 3: Zari 1968 — kveten 1970. Praha; Brno: Doplnek, 1997.

В январе 1969 года, отчитываясь о реализации предложений по совершенствованию информационно-идеологической работы в связи с событиями в Чехословакии, А. Н. Яковлев доложил: «Всего после 21 августа на территории ЧССР (по данным на 28 декабря) распространено: 53,5 млн экз. газет и журналов; 1 млн 700 тыс. экз. листовок на чешском языке; 1 млн 600 тыс. брошюр на чешском, словацком и русском языках; 80 тыс. плакатов; 487 тыс. экз. книг и словарей, в том числе 25 тыс. экз. книги „К событиям в Чехословакии“ на русском языке и 457 тыс. — на чешском языке. Ежедневно на территории ЧССР распространялось в августе — сентябре всего 600 тысяч, в октябре 360 тысяч, в ноябре — декабре по 60 тысяч экземпляров советских книг и журналов. По сообщению политорганов советских войск, периодическая печать и книги расходятся хорошо» [64] .

64

Чехословацкий кризис 1967–1969 гг. в документах ЦК КПСС.

Вернувшись 30 августа в Москву, при случайном телефонном разговоре с К. У. Черненко, который тогда заведовал Общим отделом ЦК, Александр Николаевич вскользь заметил, что был в Праге. Коротко поведал о своих впечатлениях — в основном о той растерянности, которая царит в руководстве КПЧ, о бардаке, связанном с тем, что военные тянут одеяло на себя, чекисты тоже хотят быть главными, ну и о том, как нелегко в этой обстановке приходится посланцу Политбюро — Мазурову.

Черненко выслушал и сразу говорит:

— Я обязан обо всем этом немедленно доложить Леониду Ильичу.

Александр Николаевич удивился сначала: неужели генеральный сам не обладает всей полнотой информации? Потом до него дошло: каждый командированный в ЧССР руководитель докладывает ситуацию исключительно по своему сусеку, общей картины нет. Да наверняка и приукрашивают, говорят то, что приятно уху начальника.

Снова звонок от Черненко:

— Саша, давай немедленно к Брежневу. Он ждет.

Леонид Ильич слушал его внимательно, ни разу не перебил. Курил, кашлял, задавал уточняющие вопросы. Было такое впечатление, что о некоторых вещах он слышал впервые. Например, о том, что никакие рабочие никакого отпора «контрреволюции» давать не собираются, нет ни малейших признаков этого. О том всплеске антисоветских настроений, который вызвала наша «интернациональная миссия». О подпольных радиопередатчиках, которые круглосуточно призывают чехословаков давать отпор «оккупантам».

Яковлев сказал генсеку, что в этой ситуации правильнее всего было бы поддержать Александра Дубчека, поскольку он единственный в руководстве, кто мог бы найти общий язык и с радикалами, и с промосковски настроенными деятелями.

Прощаясь, Брежнев не высказал никаких соображений по поводу услышанного. Только отчего-то попросил не выкладывать все это Косыгину. Видимо, у него с главой правительства имелись разногласия насчет того, как следует относиться к событиям в Чехословакии.

Партийный работник Юрий Солодухин в те годы был сотрудником международного журнала «Проблемы мира и социализма», редакция которого размещалась в Праге. Приведу фрагмент разговора с ним: