Александр. Том 2

Шеллина Олеся

— Эм, ваше величество, вы не обуты, — напомнил мне Сперанский.

— А это как-то может повлиять на мою способность говорить?

— Нет, ваше величество, — и он вышел из комнаты.

Кочубей зашёл практически сразу. Он стремительно приблизился и поклонился, широко улыбаясь при этом.

— Ваше величество, я несказанно рад вас видеть, — быстро произнёс он по-французски.

— Я понимаю, ты был за границей, Витя, и не мог знать о том, что я предпочитаю говорить по-русски, — спокойно ответил я, стараясь не показывать, что немного нервничаю. —

Вот только, Витя, ты не спешил выразить мне сочувствие в связи со скоропостижной кончиной моего отца, также как ты не спешил поздравить меня с короной. Я просто теряюсь в догадках и хочу знать, почему это произошло? — я пристально смотрел на него, отмечая про себя, как улыбка сползает с его красивого холёного лица.

Глава 4

Мы застряли в Твери, и никто не мог мне внятно сказать, когда сможем снова двинуться в путь. Дождь шёл, не переставая, уже третий день, заставляя нас всех на стенки лезть. Я злился особенно на состояние дорог, которые и не позволяли нам выехать из Твери. Я не претендую на автобаны, но приличную гравийку-то сделать можно, в конце концов, с насыпями и стоками воды в кюветы?! Не такая уж это великая инженерная мысль. С более сложными дорогами древние римляне вполне справлялись, а у нас в чём проблема? И я даже знаю ответ. Деньги. Деньги и недостаток рабочей силы. Вот основная причина, всё остальное вполне решаемо.

Кроме меня на стены лезли Мертенс и его заместитель Ушаков. В тот день они, естественно, не смогли предоставить мне никакого разумного плана по улучшению города. Я их отправил думать и пригрозил, что если они сегодня не явятся с нормальным планом, то кто-то может пострадать. Ну не один же я должен страдать, в конце-то концов!

— Этот жуткий дождь никогда не закончится, — пожаловалась Елизавета, стоя у окна и глядя, как по стеклу сползают капли. Они соединялись между собой, образуя в итоге ручейки, стекающие вниз и падающие на карниз. — У меня голова начинает болеть, когда я смотрю на эту безрадостную картину. Да ещё и мутит постоянно.

— Ты не беременна? — я подошёл к жене и, обняв её за талию, притянул к себе. Елизавета прижалась спиной к моей груди и закрыла глаза.

— Нет, и это усиливает мою меланхолию, — пожаловалась она. — Что со мной не так?

— Или со мной, — рассеянно проговорив это, я поцеловал её в пахнущую духами макушку. — Но если ты не носишь дитя, то почему тебя постоянно мутит? — я нахмурился, глядя на неё. — Лиза, тебя осмотрел врач?

— Саша, я не думаю…

— Я не прошу тебя думать по этому поводу. Если тебе будет так легче принять решение, то я тебе прикажу. Это не шутки, Лиза.

— Саша…

Я увидел, что она собирается со мной спорить.

— Чёрт возьми, Лиза! — она вздрогнула и посмотрела на меня, а я слегка сбавил тон. — Хорошо, раз ты не в состоянии принять самостоятельное решение о выборе врача, то я, пожалуй, сделаю это сам. Будь готова к тому, что сегодня в течение дня тебя осмотрят.

Она попыталась вырваться из моих рук, но я держал её крепко и не намерен

был слушать возражений. Елизавета порывалась что-то сказать, но тут дверь приоткрылась, и заглянул Сперанский.

— Ваше величество, к вам гонец от Макарова Александра Семёновича, — доложил он в своей обычной невозмутимой манере.

— Та-а-а-ак, — протянул я, отпуская жену. — Меньше всего я хотел бы сейчас видеть гонца от Макарова. Самого Александра Семёновича с его ежедневными докладами мне безумно не хватает, но получать от него известия через гонца как-то не хотелось бы.

— А почему Александр Семёнович не поехал с нами, он что, не будет присутствовать на коронации? — удивлённо спросила Елизавета, мгновенно забыв про свои обиды.

— Конечно он будет присутствовать, — я вздохнул. — Ему ещё нужно проследить, как его служба начинает работать в Москве. Вот только он испросил позволение присоединиться к нам немного позже, потому что именно сейчас сильно занят.

— И чем же таким важным занят господин Макаров? — Лиза нахмурилась. — Что может быть важнее твоей коронации, Саша? Неужели какой-то мерзкий заговор?

И это говорит женщина, которая, может быть, и не принимала участия в заговоре против Павла Петровича, но которая его молчаливо поддерживала. Или же «у них шпионы, а у нас разведчики»?Этот принцип действует во все времена и применяется к любым условиям. Да, похоже на то.

— Саша, почему ты молчишь? — она приложила руки к вспыхнувшим щекам.

— Пытаюсь кое-что понять, — я криво улыбнулся. — И нет, Лизонька, не волнуйся, Александр Семёнович не расследует очередной заговор. Все заговорщики пока судорожно полируют драгоценности, чтобы блеснуть на коронации. Но господин Макаров действительно очень занят, он делит отставных лошадей, предоставленных Михаилом Илларионовичем Кутузовым с Архаровым и Вороновым. Поверь, на конюшнях, устроенных специально для нужд полиции и Службы безопасности, сейчас идёт бойня.

— Я не очень хорошо понимаю, — Лиза сжала пальцами виски.

— Я тоже не очень хорошо понимал, почему эти ведомства не были снабжены лошадьми. Но разбираться не буду иначе увязну. Главное, что конюшни начали создаваться, конюхи начали наниматься, а лошади, отслужившие своё в кавалерии, начали в эти конюшни поставляться. Большее я просто физически не успел сделать, потому что мы уезжали, — я вздохнул, прикинув объём предстоящей работы только вот по этим ведомствам.

— Ваше величество, — напомнил о себе Сперанский. — Гонец.

— Да, гонец. Ты проверил, что за послание он везёт? — спросил я, поворачиваясь к нему.

— Конечно, ваше величество, — Сперанский удивлённо посмотрел на меня. — Но вам лучше принять этого гонца лично, ваше величество, потому что я пока не понимаю, как реагировать на новости, которые он привёз.

— Впускай его. Надо же знать, что так спешно хочет мне передать Александр Семёнович.

— Слушаюсь, ваше величество, — Сперанский наклонил голову и вышел из гостиной, в которой мы с супругой с утра расположились.