Александра. Клан
Шрифт:
Я не могла представить наставника молодым и лазающим в окно к девушке. Это казалось до смешного нереальным, несмотря даже на то, что я предчувствовала печальный финал истории.
— Мы были молоды и кровь кипела. Она любила меня и была любимой рабыней молодого дворянина. От ревности я с ума сходил, а этого аристократишку хотел убить. Пусть это и не освободило бы Азизель. Не спешил, не видел в этом какого-нибудь выхода. Сомневался, а может и боялся.
Маг не жалел ни только других, но и себя в своих суждениях.
— На одной из вечеринок её убили. Молодые дворяне заигрались, и в обычный вечер не стало
В фургоне наступила тишина. Вы так я и знала, что история печальная!
— И им ничего за это не было?
— Хм, — мастер усмехнулся, — молокососа этого я убил. Аристократа. Думал, это мое последнее деяние. Пошел каяться к учителю, а тот потащил к графу. Как он кричал! Приказал запереть меня на хлебе и воде, пока не поумнею.
— Долго сидел?
— Долго. Я тогда ждал, что пожалуют родичи убиенного и потребует моей головы. Не пришли. Граф всё уладил. Я даже не представляю, чего ему это стоило, но тогда мне было плевать — я страдал. Долго и со вкусом, запертый в комнате, и лишь книги были моими собеседниками. Пока однажды не пришел графский сын и не сообщил о смерти учителя и своего отца. Он предложил мне пойти воевать вместе с ним. Молодой граф был зол на врагов родины и жаждал отомстить за отца. А я… А я был зол на весь мир. Новоявленный граф оставил завещание на своего брата, и мы отправились огнем и кровью заливать свою боль.
Мы были среди тех, кто высадился на том побережье. Нас стали узнавать даже враги.
Я многому тогда научился, много экспериментировал, мы с сослуживцами проводили такие эксперименты, которые стояли на грани не только законов, но и вообще любых норм. Думали война все спишет.
Маг глядел своими бледными глазами куда-то на страницы своей книги жизни, и явно пребывал не здесь. От рассказа было немного зябко, и я обняла сильнее Славу, согреваясь его теплом.
— Она и списала, — не торопясь продолжил учитель, — для своего народа мы стали героями, великими учёными, храбрейшими войнами. Верными подданными своей империи! Но и от других имён нам никуда не деться: убийцы, беспринципные твари, изверги и подлецы. Эти имена также отпечатались на нашей сути, и пусть другие их не видят, но мы — те, кто прошел эту войну, их чувствуем.
— Так и что дальше? Ты больше никогда не полюбил? — я хотела увести разговор в другое русло, слишком тяжело было это слушать.
— Я же не монах! Конечно, любил и меня любили! Чего только не было за мою длинную жизнь. Но рассказать я хотел именно эту историю, чтобы ты запомнила. Мне было плохо, и я делал ужасные вещи, о которых после много раз сожалел, — мастер перевёл взгляд на меня, и его тусклые глаза вынудили меня замереть на месте, внутренне сжавшись, — я хочу, чтобы ты запомнила, что злость и боль заставляют порой людей делать ужасные поступки. И ты тоже с этим столкнешься. Так вот! Как бы плохо ни было, это надо пережить, пропустить через себя и отпустить. Пройдет время и жизнь снова заиграет всеми красками. Просто надо подождать.
Ну разумеется! Мы снова скатились к лекции. Я горько улыбнулась, понимая, как мне этого будет не хватать.
— Ты это на ритуал намекаешь?
— Нет, — моя улыбка отразилась у него на лице, — я уверен, что смерть одного немощного старика ты спокойно переживешь. Но тебя ещё ждёт очень многое впереди. Чем выше
— Большая власть, это большая ответственность? — перефразировала я известную фразу умного человека.
— Я знал, что ты не безнадежна — одобрительно покивал этот вредный старикашка. Я только фыркнула на это.
— Будь я безнадёжна, вся эта катавасия с кланом и родом не началась бы.
— Мы бы что-нибудь придумали, — заговорщически подмигнул мне наставник.
— Мне будет тебя не хватать, — после короткой паузы смогла я все же произнести это вслух, и слезы заволокли мне взор. На коленях занервничал Слава и что-то запищал, наверное, успокаивающее.
— Восприми это тоже, как урок. Разумные приходят и уходят в наши жизни, со временем привыкаешь.
— Я не хочу привыкать, и я знаю, что потом станет чуточку легче. Но сейчас мне больно, мой друг собирается покинуть меня навсегда.
— Александра, я не умею успокаивать плачущих девиц, так что хватит тут меня оплакивать ещё при жизни. Вот когда я этого уже видеть не буду — можешь реветь.
Всхлип.
— Бесчувственный, черствый человек!
— Давай прекращай! Ты же гера, в конце концов!
— Вот именно! Я тут гера, и что хочу, то и буду делать!
И так это по-детски прозвучало, что я сама с себя рассмеялась сквозь слезы. Смех быстро закончился, как и рыдания. Пришло опустошение и головная боль.
— Ты хотел бы что-нибудь? Ну… перед ритуалом.
— Нет, меня все устраивает. Вот после…
— После?
— Да, будет у меня одна просьба.
— Какая? Мы все сделаем, что сможем.
— Устройте праздник и поднимите кубки за меня. Пусть будет музыка и смех, танцы и прыжки через костер. И пусть этот день будет ярким!
Как прошел день перед ритуалом я не запомнила.
Люди, как и прежде, суетились, скотина ржала, дети шумели и лезли под ноги. Как-будто ничего не происходило и не произойдет в ближайшее время.
Меня раздражало, что все вокруг ведут себя, как ни в чем не бывало.
— Ты зря злишься на людей. Все понимали изначально, что будет на новом месте. И если сам маг так решил, то кто они такие, чтобы сомневаться или перечить?
— Я знаю, — раздраженно отвечала я командиру, Чаре, мастеру Вельнису. Их желание поговорить и объяснить, насколько я неправа — раздражало не менее всего остального! Можно подумать я настолько глупая и сама всего этого не понимаю! Просто для них мастер был просто хорошим специалистом, полезным человеком, тем, кто подарил надежду. Они не испытывали всей этой палитры эмоций, как я, теряя уже родного для меня человека. Снова.
Накануне ритуала мы собрались в небольшом зале центральной башни. Именно это помещение, над входом и под самой крышей, было выбрано как подходящее.
Мастер Вельнис рисовал какие-то каракули на полу бурым мелком, а мастер Чанрок внимательно следил за ним.
— Учитель, а как… ну… а как все будет?
— Завтра?
— Да…
Я подошла и присела на самый краешек стула рядом с наставником, тоже завороженно следя за работой мага. Не каждый день можно увидеть ученного мужчину с сединой ползающим на коленях по полу. Мастер покусал губы, прикидывая, как мне объяснить магические штучки.