Александра
Шрифт:
Концовку я чуть переделала, но думаю, Александр Сергеевич на меня не обидится. Тем более, он ещё не родился. Закончив читать стихотворение, посмотрела на Ивана. Он ехал задумавшись. Потом словно очнулся.
— Как хорошо сказано, Саша: «Там на неведомых дорожках, следы невиданных зверей… Царевна там в темнице тужит, а бурый волк ей верно служит. Там ступа с Бабою Ягой, идёт, бредёт сама собой… Там русский дух, там Русью пахнет».
Я улыбнулась.
— Всё верно, Ванечка. — Посмотрела на Елену.
— Теперь твоя очередь.
— Сань,
— Уговор дороже денег, Елена, так что с тебя Золушка.
— Не любишь ты меня, Сань.
— Рассказывай.
— Ну ладно. Жила-была одна девушка… — Начала свой рассказ Елена. Её все слушали. Я ехала, кивала, иногда поправляла её. А так ничего, хорошо рассказала.
— Это что получается? Царевич женился на простой служанке? — Спросила маман.
— Это сказка, Евпраксия Гордеевна. В реальности всё по другому.
— Елена, а ещё сказку?! — Попросил мою подругу самый младший Вяземский, ехавший с дамами в повозке.
— Дорогой, я уже язык смозолила, про Золушку рассказывать.
— Да ладно, Лен. Язык то без костей, так что ничего с ним не случиться. — Засмеялась я. Меня поддержали смехом Иван, Василий и ещё пара ратников.
— Вот и рассказывай, раз у тебя язык без костей.
— Александра, Александра, расскажи. — Начали меня просить младшая сестра и брат Ивана с Василием.
— Хорошо, расскажу, но на привале. А то неудобно так на ходу рассказывать. Давайте лучше споём?
— А что споём? — Спросила молодая боярышня.
— Про Марусю. Лена, помнишь Иван Васильевич меняет профессию? — Никто не понял, про какого я Ивана Васильевича спросила и что за профессия такая? Но разъяснять ничего не стала. Ленка всё поняла.
— Сейчас, подожди. А ты что слова знаешь?
— А мы с папой её пели.
Я начала напевать мотив. Елена стала наигрывать на своей губной гармошке. Наконец сыграла. Посмотрела на меня и кивнула. Глядя на Ивана и улыбаясь ему запела:
Зелёною весной, под старою сосной,
С любимою Ванюша прощается.
Кольчугой он звенит и нежно говорит
Не плачь, не плачь,
Маруся-красавица.
Василий засмеялся. Его поддержали смехом маман и младшие Вяземские. А также дядька, который вдруг откуда-то появился рядом с нами.
Маруся, молчит и слёзы льёт,
От грусти болит душа её.
Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси
Капают слёзы на копьё.
Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси
Капают
Капают прямо на копьё.
Когда пела этот куплет, смотрела влюблённо на мужа, прижав правую руку к сердцу. Иван тоже засмеялся. Конные ратники, ехавшие впереди, стали притормаживать. А те кто ехал позади, стали ближе к нам подтягиваться.
Студёною зимой опять же под сосной
С любимою Ванюша встречается.
Кольчугой вновь звенит и нежно говорит —
Вернулся я к тебе, раскрасавица.
Вокруг уже все смеялись. Кто-то даже пытался подпевать. А Василий, смеясь, спросил:
— А чего он постоянно кольчугой звенит? Может чем другим звенит?
— Тьфу на тебя, охальник! — Махнула рукой на сына маман. А я, улыбаясь, продолжала петь.
Маруся, от счастья слёзы льёт,
Как гусли душа её поёт.
Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси
Капают слёзы на копьё.
Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси
Капают сладкие, капают кап-кап,
Капают прямо на копьё.
Под конец, куплет подпевали уже многие и Иван в том числе.
— Ну как песня? — Спросила юную золовку.
— Хорошая песня. Я хочу её заучить. — Радостно улыбаясь, ответила Евдокия.
— Заучишь.
— Да, Саш. Хорошая песня, весёлая, это не смотря, что Маруся постоянно плачет! — Сказал Иван.
— Ванечка, так всё верно. Сначала с любимым прощает. Он на войну уходит. Вот и плачет дева в печали. А потом он возвращается к ней, живой и здоровый. И в этот раз она уже от радости плачет. Это слёзы счастья.
К нам из головы обоза подъехал Фёдор Мстиславович с Тучковым-Морозовым Михаилом Васильевичем.
— Это кто такую песню пел? — Спросил Вяземский-старший. — Александра, дочка, ты что ли?
— Я, батюшка!
— А ещё раз спой, а то мы с Михаилом Васильевичем прослушали.
— Хорошо. — Посмотрела на Ивана, потом на Василия. — Вы слышали слова песни? Давайте, будете подпевать.
Ленка вновь заиграла. Я запела. Мне стали подпевать не только Иван с Василием, но и Евдокия, и даже дядька Евсей. А потом и конные ратники, что ехали рядом. Последний раз куплет пели уже все, кто ехал, кто нас окружал. Даже Фёдор Мстиславович и Тучков-Морозов подпевали.