Алексеев. Последний стратег
Шрифт:
— Ведь мы же предлагали графу вступить в ряды добровольцев. Но ему помешало то, что он свято верил в монархию...
Союз «Наша Родина» попытался расколоть на российском Юге Белое движение. К Добровольческой армии монархисты относились так, как было сказано в одном из установочных документов союза:
«Самой армии не трогать, а при случае подхваливать, но зато всемерно, всеми способами травить и дискредитировать руководителей армии. Для России и дела её спасения опасны не большевики, а Добровольческая
Практическими делами противников Добровольческой армии в лице Деникина и особенно Алексеева стало создание в конце 1918 года двух монархических армий общей численностью 20 тысяч человек. Это были «Особая Южная армия» (или «Южная Российская») и «Астраханская армия». Во главе первой из них был старый знакомый Алексеева генерал от артиллерии Н. И. Иванов, бывший командующий Юго-Западным фронтом.
Иванов стал в ходе Гражданской войны союзником донского атамана Краснова. Его «Особая Южная армия» в составе трёх корпусов - Воронежского, Астраханского и Саратовского - вела бои с красными войсками на воронежском и царицынском направлениях. (Добровольцы в это время сражались на Кубани и Северном Кавказе.) Обе армии монархистов понесли большие потери, и весной 1919 года их остатки влились в ряды деникинских войск.
Эти две армии имели отличительные от добровольцев нарукавные шевроны - императорские бело-чёрно-жёлтые. А добровольцы носили «углы» государственных цветов - бело-сине-красные.
Алексеев, узнав о начале формирования новых белых армий, был очень расстроен. Он прекрасно понимал, что это раскол военных сил Белого движения, поскольку и «Особая Южная армия», и «Астраханская армия» строились на добровольческой основе. И тысячи офицеров и других добровольцев оказались не под командованием генерала Деникина.
Больше всего Михаила Васильевича опечалило то, что ряды Добровольческой армии покинуло немало офицеров твёрдых монархических убеждений. Одним из них оказался «первопроходец» штабс-капитан лейб-гвардии Измайловского полка Парфенов, первый командир Юнкерского батальона, отличившийся в боях за Ростов. Парфенов специально прибыл в Новочеркасск, чтобы представиться верховному руководителю Добровольческой армии, который хорошо знал его лично, по случаю убытия:
— Ваше превосходительство, позвольте вам представиться по случаю ухода из Добровольческой армии.
— Василий Дмитриевич, я уже знаю о вашем решении. Но ведь вы были командиром первой воинской части Белой армии, её Сводно-офицерской роты. А потом доблестно командовали Юнкерским батальоном.
— Тогда под Ростовом и Екатеринодаром, уважаемый Михаил Васильевич, я дрался за нашу поруганную Россию. Теперь я хочу сражаться за восстановление в ней монархии.
— Вы убеждённый монархист?
— Точно так. Ведь я потомственный дворянин. Офицерские погоны получил на фронте.
— Об этом я знаю. Лучшее свидетельство
— В добровольческую Астраханскую армию. Хотя она только образуется, но в ней уже много моих друзей. Особенно из полков лейб-гвардии.
— Приглашение получили, должно быть, из Киева?
— Да, от герцога Лейхтенбергского.
— Какую вам у астраханцев обещали должность?
— Пока никакой. Я готов сражаться за династию Романовых и рядовым пехотным стрелком.
— Василий Дмитриевич, мне очень жаль, что ряды Добровольческой армии покидает не просто боевой офицер, а «первопроходец».
— Но вы понимаете, ваше превосходительство, что со сторонниками республиканской России с её Учредительным собранием мне и таким, как я, просто не по пути.
— Господин штабс-капитан. Я никоим образом не пытаюсь повлиять на ваши нравственные пути. Скажу одно: обратный путь в ряды Добровольческой армии для вас, «первопроходца» и георгиевского кавалера, не будет закрыт.
— Благодарю за эти слова, Михаил Васильевич. Разрешите попрощаться с вами. Честь имею.
Алексеев мог понять умонастроения монархистов-офицеров, таких как Парфенов. Настроение Добровольческой армии было «республиканским», и не случайно в Корниловском полку пели «свою» песню, которая называлась «Царь нам не кумир».
Гвардейский штабс-капитан Парфенов сражался в рядах белой Астраханской армии с мая 1918 года по начало 1919-го. После её организационной ликвидации вернулся в Добровольческую армию, в Сводно-гвардейский полк. Там он вскоре, имея чин капитана, стал начальником команды конных разведчиков 3-го батальона того же полка...
2-й Кубанский поход начался для Добровольческой армии успешно. После взятия Екатеринодара, началось наступление в районе Ставрополь - Армавир — Невинномысская. Потом потери добровольческих дивизий в боях на Северном Кавказе были огромны: из строя выбыло до трети личного состава.
Но одновременно начался приток в ряды Белой армии кубанского казачества. Одной из причин было то, что красные стали подвергать полному разгрому казачьи станицы. Так, чтобы наказать станицу Ново-Покровскую «за измену советской власти», по ней было выпущено до тысячи артиллерийских снарядов, причём целями избирались жилые дома...
Алексеев старался как только мог снять с командующего Добровольческой армией лишние «нагрузки». Так, он разрабатывает условия денежного довольствия и вознаграждения армейским чинам. Теперь её чины стали получать суточные за время боевых действий: рядовые - 1 рубль, младшие офицеры - 1 рубль 50 копеек, командир роты - 2 рубля 50 копеек, командир полка - 4 рубля. Семейные офицеры дополнительно к жалованью получали в месяц сто рублей. Родителям погибшего добровольца, если они были старше 60 лет, полагалось пособие в одну тысячу рублей.