Алексей Пичугин - пути и перепутья (биографический очерк)
Шрифт:
Ни по одному пункту этих обвинений Алексей Пичугин своей вины не признал.
Жалобы на несправедливое судебное разбирательство осужденного и его защиты ждут своего рассмотрения в Европейском суде по правам человека.
Существо дела
В рамках первого делаАлексей Пичугин был признан виновным в организации (якобы в интересах компании ЮКОС) убийства в 2002 году тамбовских бизнесменов Сергея и Ольги Гориных. А также в 1998 году – покушения на главу Управления по общественным
В рамках второго делаАлексей Пичугин был признан виновным в организации убийств в 1998 году мэра Нефтеюганска Владимира Петухова и директора московской торговой фирмы «Феникс» Валентины Корнеевой, а также организации покушений в 1998 и 1999 годах на управляющего австрийской компании «Ист Петролеум Ханделс» Евгения Рыбина. По версии гособвинения, поддержанной судом, Алексей Пичугин действовал, руководствуясь поручением вице-президента ЮКОСа Леонида Невзлина.
Основания, позволяющие утверждать о неправосудности судебных решений и фальсификации доказательств обвинения
Первое дело: убийство(?) без трупов
В убийстве Ольги и Сергея Гориных, в организации которого виновным признали Алексея Пичугина, было очень много странного. Отсутствовали трупы убитых, не все было ясно и с результатами экспертиз, проведенных на месте преступления. Первое исследование, сделанное в Тамбове, установило, что кровь и мозговое вещество, найденные в доме, во дворе и в гараже супругов, принадлежат не Гориным. И только повторное изучение образцов, проведенное спустя значительное время в Москве, показало, будто группы крови совпадают. При этом пакет с, предположительно, мозговым веществом, был заменен, что запрещается.
Потерпевший Виктор Колесов, давая показания в суде, вообще выразил сомнения в том, что его хотели убить и что к этому имел отношение Алексей Пичугин. (5 октября 1998 года неизвестные избили Колесова до потери сознания и ограбили его на 2000 долларов.)
Не менее туманны и обстоятельства покушения на Ольгу Костину, организацию которого также вменили в вину Пичугину. Взрывное устройство было заложено у дверей квартиры ее родителей крайне непрофессионально: преступники не сочли нужным убедиться, на месте ли жертва. Никакого ущерба людям и квартире взрыв не причинил. По свидетельству соседа, выступившего на судебном процессе Леонида Невзлина, Ольга Костина бывала у своих родителей редко.
Примечательно, что до ареста Алексея Пичугина в 2003 году ни Костина, ни Генпрокуратура не усматривали связи между взрывом и ЮКОСом. Однако в 2003 году прокуратура неожиданно заявила, что руководство ЮКОСа решило таким образом отомстить бывшей коллеге за нежелание лоббировать интересы компании в мэрии. «Вспомнила» об этом и сама Костина.
Вскоре после дачи таких показаний карьера Ольги Костиной пошла в гору, она стала членом Общественной палаты, советником директора ФСБ на общественных началах и возглавила правозащитную организацию «Сопротивление». Впрочем, правозащитники Ольгу Костину своей коллегой не считают.
Ее муж, Константин
По словам адвоката Алексея Пичугина Георгия Каганера, во время судебного процесса защите запрещали выяснять обстоятельства, которые давали бы основания прийти к выводу о том, что подзащитный не совершал преступления. Заседания суда проходили в закрытом режиме, хотя на них не было оглашено ни одного секретного документа.
Странен и факт роспуска первой коллегии присяжных, склонявшихся к оправдательному приговору. Заседатели же из второго состава находились, по мнению Алексея Пичугина и его адвокатов, под влиянием Генеральной прокуратуры РФ.
Прокуратура скрыла от защиты и от присяжных, что главный «свидетель» обвинения Игорь Коровников осужден на пожизненное заключение за восемь убийств, пять изнасилований (в том числе малолетних), похищения людей, изготовление взрывных устройств и другие преступления.
При проведении предварительного следствия по этому уголовному делу со стороны Генпрокуратуры и ФСБ были допущены существенные и грубые нарушения международных обязательств в области прав человека, принятых на себя Россией.
В нарушение требований статьи 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод («никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию») 14 июля 2003 года, во время содержания в камере СИЗО ФСБ «Лефортово», Алексей Пичугин был выдан двум неизвестным лицам, предположительно сотрудникам ФСБ. Эти лица в кабинете для допросов сделали Алексею Пичугину инъекцию неизвестного вещества, а затем «допрашивали» его – находящегося в забытьи – в течение шести часов.
Несмотря на чрезвычайно плохое самочувствие Алексея Пичугина и категорические требования его адвокатов, руководитель следственной группы Ю. А. Буртовой отказал в проведении немедленного медицинского освидетельствования заключенного на предмет применения к нему психотропных средств. Обследование было проведено более чем неделю спустя, что было уже бессмысленно.
Результатом воздействия химических препаратов стали провалы в памяти, головные боли, галлюцинации, повышенное артериальное давление, перепады психического состояния, сильнейший фурункулез, повышенная температура. Алексей Пичугин потерял около тридцати килограммов веса, а на его голове образовались шишки, не исчезнувшие до сих пор.
Второе дело: все показания «свидетелей» обвинения – с чужих слов
В ходе разбирательства второго уголовного дела судья Петр Штундер отметал доказательства, не вписывающиеся в обвинительную концепцию. В частности, не учтены показания осужденного Михаила Овсянникова, который заявлял, что следователи Генпрокуратуры заставили его лжесвидетельствовать против Алексея Пичугина, применяя психологическое и физическое давление. Овсянников болен гидронефрозом почек, и, согласно показаниям этого свидетеля в суде, оказание ему медицинской помощи ставилось в прямую зависимость от «нужных» признаний.