Аленький цветочек
Шрифт:
– Погодка-то, а? – Профессор Звягинцев из-под руки осмотрел горизонт, взглянул на часы, хмыкнул и поднял глаза на Скудина. – Без двух минут. Что-то американцев наших не видно…
– Куда они денутся, – пожал плечами Иван и быстрым движением поддержал споткнувшегося Эдика. Тот к концу недолгого полёта отчего-то совершенно раскис и на ногах держался плохо. «Не переживай, парень, мышечный тонус мы тебе поправим. Мозги тоже…» Если бы генеральский сын мог подслушивать мысли, интонация показалась бы ему многообещающей.
Борис и Глеб кивнули с готовностью матёрых котов, завидевших мышь, Виринея, на чьи колени «резвый мальчонка»
– Ну вот и они, явились не запылились. – Скудин отпустил Эдика и едва удержался, чтобы машинально не вытереть руку о штаны. – Кстати, Лев Поликарпович, Грин вчера звонил. Обещал, что с транспортом проблем не будет.
Встречающих в аэропорту было немного, да и те вели себя как-то странно, жались по углам, словно боялись чего. Зато в самом центре зала красовался бравый старший прапорщик, с залихватскими рыжими усами, с погонами «микрогемералполковника» и выпущенным из-под фуражки знаком воинской наглости – чубом многократно описанного у классиков пшеничного цвета. В руках гвардеец держал фанерный щит, на котором жирно значилось суриком: «Подполковник Скудин!» Чем так страшен был этот щит и державший его человек, выяснилось сразу, как только фанерка оказалась опущена. На обратной стороне её зловеще выделялся черно-жёлтый знак радиационной угрозы и убийственно краснела надпись: «Зона повышенной опасности! Находиться без средств индивидуальной защиты категорически воспрещается!»
– Ну я Скудин.
Нахмурившись, Иван подошел к «микрогенералполковнику», и тот сразу широко заулыбался, просто засиял от радости, будто встретил давнишнего кореша.
– Разрешите представиться, старший прапорщик Василий Грызлов! Приказано вас встретить и доставить! А также отдаться в полное ваше распоряжение! Докладываю: техника укомплектована, баки под завязку, личный состав в полной боевой. Как товарищ генерал-майор и приказывали.
«Полный порядок, – отчего-то устало подумал Иван. – Кони стоят пьяные, хлопцы запряжённые…»
– Товарищ генерал-майор, значит, приказывали? – И он протянул Грызлову руку, здороваясь. Тот приткнул к стене свою зловещую вывеску и тотчас подхватил под локоток Эдика: юноша двигался точно зомби, сиречь оживший мертвец. Сошедший с плаката из тех, что некогда соседствовали с радиационными значками в кабинетах гражданской обороны. Василий мотнул чубом в сторону выхода:
– Ничего, пацан, ничего, ща встряхнёшься. Машина – зверь. Ласточка…
Ласточка была ещё та. Камуфляжного окраса, средне-бронированная: БТР-60. На левом борту значилось: «Дежурный ВАИ», на правом – «Специальная комендатуры». На пулемётной башне гордо реял российский триколор. Знай наших.
– Петро, заводи!!! – заорал Грызлов. И гостеприимно, по-хозяйски, распахнул боковой люк. – Заходите, гости дорогие, сейчас бронеплиты окон откроем, поедем, как в мягком вагоне. С песнями…
Рявкнул пускач, оживляя двигатель, БТР проснулся, выпустил струю сиреневого дыма, в воздухе густо запахло соляркой. «Ну, Гринберг, ну, пархатый…» Виринея сердито одёргивала короткое платьице, забираясь в БТР, и на всякий случай испепеляла глазами Эдика, но тот не реагировал. Скудин сплюнул, вытащил трубку мобильника и протянул Звягинцеву:
– Лев Поликарпович,
Грызлов тем временем подсаживал вяло шевелившегося Эдика.
– Ты, может, на броне поедешь? – Старший прапорщик прикурил «Приму», сунул подопечному в рот. – С ветерком, а? Сразу полегчает. А потом мы тебя спиртяшечкой похмелим. Шило первый сорт, только вчера «магазин» [67] прилетал… будешь как огурчик…
Эдик отсутствующе кивнул и попытался свалиться на землю. Он пребывал в некоем подобии ступора – реагировал с трудом, еле переставлял ноги, смотрел куда-то вверх без особого выражения. Словом, был весьма нехорош. Васильковые глаза Грызлова светились пониманием и участием, как видно, Эдиково состояние ему было хорошо знакомо.
67
«Магазин» – самолёт, в системе охлаждения которого находится спиртосодержащая жидкость, периодически сменяемая (жаргон.).
Звягинцев же, потыкав пальцами маленькие изящные кнопки, прижал трубку к уху, настраиваясь на ожидание… и искренне удивился, сразу услышав голос профессора Шихмана:
– Алле?.
– Изя, ты?
Работая на переднем крае науки и техники, Лев Поликарпович до седых волос не утратил счастливой способности изумляться и благоговеть – будь то чудеса природы или проявления человеческого гения. Вот эта трубочка, например. Меньше пачки сигарет, а возможностей!..
– На обочине загораем, а зохен вэй! – Чувствовалось, что Изя в отличном настроении и улыбается в трубку. – Все говорят, что у нас свободная страна! Так я тебе скажу, что это у вас свободная страна! Формальностей ноль, пограничники даже не посмотрели в нашу сторону, таможенники встретили как родных. В общем, пролетели, точно гусиное дерьмо. Теперь ждём только тебя, шлимазол. [68]
68
Шлимазол – еврейское бранное слово, аналог русского «придурок».
Как видно, девятизвёздочный слово своё сдержал и действительно дал американцам зелёную дорогу.
– Жди, сейчас будем. – Звягинцев отключился и вернул телефончик Скудину. – Пора, они уже на месте.
И неловко полез внутрь мрачной, воняющей соляркой бронированной коробки. Кудеяр вздохнул и запрыгнул следом, кивнув старшему прапорщику, всё ещё возившемуся с генеральским отродьем:
– Василий, давай грузи его и поехали.
– А то ты бы, может, поблевал? – посоветовал Грызлов. – Два пальца в рот – и вперёд, милый, тут сразу и полегчает…
Ивану немедленно вспомнился анекдот про заболевшего «металлиста». Мать рядом суетится, переживает: «Сыночек, ну как же тебе помочь? Давай в сковородку поварёшкой побью? Цепями над тобой погремлю?..» – «Мама, – отвечает страдалец, – поставь „Модерн Токинг“, может, хоть стошнит…»
Увы, все попытки старшего прапорщика вернуть Эдика к жизни потерпели полный провал. Вздохнув, Василий втащил генеральского сына внутрь, залез сам и громыхнул крышкой люка.
– Петро! Трогай! Товарищ подполковник, мы куда?