Алешин год

Третьяков Юрий Федорович

— Мне тоже бурку… — попросил Василёк.

И ему Алёша нарисовал бурку. Оба в бурках скачут с саблями, а враги во все стороны летят кверху тормашками.

Очень похоже получилось!

А чтоб совсем уж ошибки не было, попросили бабушку подписать под одним конником «Алёша», под другим — «Василёк».

Подписала бабушка и похвалила:

— Эко, лихие какие!

— Ты мне этот листок дай, — попросил Василёк. — Я его дома повешу. Хорошо нарисовано, всё точь-в-точь! А плохой, где телёнок, давай порвём…

Плохой листок

порвали, а хороший Василёк себе взял.

В этот день они ещё много всего нарисовали, у бабушки даже бумаги не хватило.

Но самый лучший рисунок был тот, где Алёша с Васильком скачут на конях, с саблями и в шапках со звездой!

КАК ПРОГНАЛИ МИКРОБОВ

Заболел Алёша. Стал горячий, лежит и кашляет. А если вздохнуть поглубже, то слышно, как в груди кто-то пищит комариным голосом.

— Бабушка, там кто? — спрашивает Алёша.

— Болезнь твоя… — отвечает бабушка.

— А как она туда залезла?

— Через микробов… — говорит бабушка. — Простыл ты, микробов наглотался, вот и заболел!

— А какие они? — интересно Алёше.

— Маленькие совсем…

— Меньше муравья?

— Гораздо меньше… Даже не разглядишь… А мы сейчас их выгонять будем! Ну-ка, глотни!..

И бабушка дала Алеше ложку лекарства. Лекарство такое горькое и противное, что все микробы должны от него удрать!..

Проглотил Алёша лекарство и слушает, что будут делать микробы. А они всё пищат, рады, что в Алёшу залезли!..

— Бабушка, они ещё там!.. — жалуется Алёша.

— Погоди… дай срок… — пообещала бабушка.

Плохо болеть: играть не хочется, есть не хочется, а хочется капризничать.

— Там тебе кум окуней наловил подо льдом! — говорит бабушка. — Хочешь поглядеть?

Неохота Алёше на окуней глядеть.

— Может, кота тебе на кровать принести? — надоедает бабушка. — Вон он как поглядывает, к тебе хочет…

— Не нужен он…

— Может, поешь чего?

— Не хочу!

— Да ты только глянь, из какой тарелки-то! С зайцем!

Глянул исподлобья Алёша: какой ещё там заяц? А у тарелки на донышке и вправду ушастый заяц нарисован — в рубашке и штанах, как у Алёши…

Но и на зайца Алёше смотреть неохота: противный какой-то и мордочка унылая…

— Спрячь… — шепчет Алёша, а сам отвернулся к стенке, стал ждать, когда выздоровеет.

Ждал-ждал и нечаянно заснул. Проснулся он от Алёнкиного голоса, который в кухне раздавался.

— Закрывай дверь! — командовала Алёнка. — Оттудова простуда находит!

Обрадовался Алёша, сел на кровати. А в комнату заходят Алёнка и Василёк. Алёнка в руке держит большой жёлтый апельсин. Увидела, что Алёша сидит, и спрашивает:

— Ты всё ещё болеешь или уже выздоровел? А то мы тебе вот

что принесли!

И показала апельсин.

— Если выздоровел, то жалко будет отдавать… только больному можно!..

— Болею! Болею! — весело закричал Алёша. — Не выздоровел ещё! Слышишь, пищат?

Подышал изо всей силы и объяснил:

— Это микробы там… маленькие такие… меньше муравья! Залезли, не хотят вылезать! Мы с бабушкой их лекарствами морим! Давай сюда апельсин!

— Микробов я знаю! — сказала Алёнка, отдавая апельсин. — Я сама в детстве скарлатиной болела!

Апельсин Алёша повертел, понюхал и велел бабушке положить на самое видное место.

— Как совсем буду заболевать… — сказал он. — Мне надо его показывать… для развеселения!

А сейчас лучше стало Алёше: апельсин лежит, на всю комнату пахнет, и друзья сидят, обо всём рассказывают.

— У нас козёлик есть! — сказал Василёк. — Ночью народился… Прямо в доме у нас живёт, так везде и вскакивает! Могу его принести сюда…

Всё-таки приятно болеть: бабушка разрешила принести козёлика, и даже сама за ним сходила к Васильку.

Козёлик оказался чёрный, как уголь, блестящий и весь в крошечных завитках, как Алёшин воротник.

Он постоял на полу, поглядел по сторонам, мекнул и — на пол намочил. Бабушка пошла за тряпкой, в шутку ругаясь:

— Ах, безобразники, лихоманка вас возьми! С козлёнком вашим!..

А козёлик постоял да к Алёше прямо на кровать — как скаканёт!

С испугу заорал, захохотал Алёша, чуть на пол не выскочил. И все захохотали.

Потом Василёк с козёликом бодались лбами. Рогов у козёлика не было, а он всё равно бодался. Вставал на задние ноги и бодал Василька в живот, и Алёнку бодал, и бабушку бодал, только больного Алёшу не бодал.

Алёше очень хотелось пободаться, да больному на пол слезать нельзя. А бодаться на кровати козёлик не хотел, спрыгивал.

Потом он начал жалобно мекать. Бабушка сказала, что козёлик соскучился по своей маме, и отнесла его.

От смеха над козёликом Алёша уморился и есть захотел.

Тут и кумовы окуни изжарились.

— Мне самого большого! — велел Алёша.

И дала ему бабушка самого большого окуня, а Васильку с Алёнкой окуней поменьше.

Стали все вместе есть.

Зубастик под стульями сновал и ныл — беспокоился, что никаких ему остатков не останется.

Так разъелись, что чуть и апельсин не съели.

Но Алёнка сказала:

— Сейчас пока нельзя есть!.. После съедим, когда Алёша выздоровеет!

Ушли Василёк с Алёнкой, Алёша вспомнил про микробов, подышал — не слышно их, не пищат. В кого-то другого убежали. Обиделись, что Алёша на них внимания не обращает.

— Бабушка, уже не пищат! — крикнул Алёша.

— Вот хорошо! — обрадовалась бабушка. — Может, ещё чего поешь? Манной каши?

— Давай!

Налила бабушка манной каши в тарелку с зайцем.