Альфа для строптивой

Горская Ева

–  Давай, обсудим это вечером.

–  Мы обсудим это сейчас. Я прошу лишь ответить на вопрос.

–  Смерть щенка для любого оборотня - катастрофа, - ответил, но ответил весьма пространственно. Притом даже не посмотрев на меня, а я ведь села специально боком, чтобы постоянно смотреть на Лукрецкого.

–  А для тебя?

–  Для меня в особенности, - не сказать, что подобный ответ удовлетворил полностью, но я не стала требовать в данный момент чего-то большего. Посмотрела на часы. До встречи с Васиными оставалось не так много времени. Похоже, мы, действительно,

обсудим этот вопрос вечером. Доводить себя до истерики в публичном месте мне совсем не хотелось.

–  Так что тогда произошло с Ингой? Она объяснила, зачем что-то вколола мне и Павлу?
– Лукрецкий посмотрел на меня.

–  Васина слишком падка на деньги. Завела не того любовника, - осклабился Лукрецкий.
– На нее надели ошейник, который бил током при непослушании. Не лишил жизни ее только потому, что она вроде как невиновна. Совершала все под принуждением. Но в тоже время предала. Я не смог сам решить ее судьбу, поэтому спустя два месяца домашнего ареста отправил к отцу. Он решил так, как решил.

–  Два месяца? Почему именно такой срок?

–  Мне потребовалось немного времени, чтобы чуть успокоиться после разлуки с тобой. Ты хотя бы примерно представляешь, что значит для оборотня отпустить истинную пару?

–  Нет. Я не понимаю, почему ты не поговорил со мной.

–  Потому что был зол. Потому что после разговора существовал только один вариант. Убить тебя не смог бы, ты - моя истинная. А лишать свободы не хотел. Издеваться над любимой женщиной не посмел, поэтому предпочел отпустить. Мне казалось, что так лучше. Думал тогда, что свобода стала бы для тебя предпочтительнее, чем домашнее заточение и секс со мной, - Лукрецкий говорил быстро и отрывисто. А я пыталась понять. Выходило интересно, он считал, что я ради избавления от него, совершила предательство. А он вместо того, чтобы наказать, наградил - отпустил на свободу.

–  Демьян, а что я сделала? А в чем для тебя заключалось предательство?

–  Ты собиралась сбежать, инсценировав собственное похищение.

Ахнула.

–  Это как?

–  После той аварии тебя забрала скорая. Нашел тебя уже в исследовательском центре. Давай только сейчас обойдемся без подробностей. Расскажу, если захочешь, вечером. Там были документы с твоей фотографией и на новое имя, некие банковские счета... В общем, все то, что давало ясно понять, ты должна быть переправлена заграницу, где начнешь новую жизнь. Я дал тебе почти тоже самое, надеясь, что ты не сглупишь и не попытаешься сбежать. Я рад, что ты для переезда выбрала новый город, а не страну.

–  Почему?

–  При попытке сбежать или сделать иную глупость, подразумевался вариант два.

–  Домашнее заточение и секс с тобой?
– уточнила, используя же слова оборотня.

–  Да.

Двоякое чувство. С одной стороны, Лукрецкий, не смотря на мое мнимое предательство, как ему казалось, действовал в моих интересах. Отпустил. С другой стороны, во мне очень сильна была обида. Простить того, что не поговорил, не могла. Нельзя принимать в паре единоличные решения, которые решают будущее этой пары.

–  Ты клянешься,

что будешь обсуждать со мной все, что касается меня, тебя, нас?

–  Да. У тебя еще остались какие-то вопросы?

–  Конечно, остались, - хмыкнула, - но обсудим их позднее. Мне есть, над чем подумать.

–  Ох, Влада, я много чего наворотил. Не уверен, что смогу вымолить у тебя прощение до конца жизни.

–  Ты считаешь себя виноватым?

–  Да, - ответил, не раздумывая, чем очень меня удивил.
– Зачем ты приехала в город? Ты сказала, что встретиться с мамой - не основная цель визита.

–  Мне необходимо встретиться с риелтором.

–  Для чего?
– кажется, Лукрецкий был удивлен. Неужели, действительно, за мной следили, но он сам не следил?

–  Я сейчас работаю в галерее современного искусства. Владелица хочет открыть филиал в этом городе. Мне необходимо посмотреть помещение.

–  Ты не против, если схожу с тобой?
– вопрос немного удивил.

–  Нет.

–  Много их было, Влада?

–  Кого?

–  Любовников. Может быть, один постоянный?

–  Какая тебе разница?
– у меня половых контактов за эти годы на порядок было меньше, чем у Лукрецкого. Это у него два-четыре раза в неделю непременно был секс.

–  Если спрашиваю, значит, есть. Это не я день назад половину ночи трахался непонятно с кем, - с упреком заявил оборотень, а мне стало смешно. Нашел, к чему придраться.

–  Это не я, - едко парировала, - заплатив любимой, отправилась сношаться той же ночью. А ведь я собиралась поговорить с тобой утром, Ян, - упрекнула его.
– Если бы воздержался хоть один день, мы бы не потеряли три года.

–  Я не...

–  Ты, да!
– припечатала.
– Сколько у тебя их было, Ян? Одна, две... десять? Или каждый раз это была новая? Хотя, постой, ведь есть какая-то мадам, которой ты проспонсировал открытие этого ресторана.

–  Влада, - кажется, Лукрецкий был поражен.

–  А что? Ты смеешь выставлять претензии мне, а я тебе нет? Подумаешь, трахалась вчера ночью, ты это делал, - быстро прикинула, - три дня назад. Наверняка собирался сегодня или завтра развлечься снова. Только скажи, что я не права.

Оборотень зарычал, а мне снова стало смешно. Упрекать меня в изменах, которые сам же спровоцировал. Ведь, по сути, сам сделал меня свободной женщиной.

–  А, вообще, я замужняя дама, - бросила ему, чтобы оценить реакцию. Замуж второй раз не вышла, но ведь не соврала. Лукрецкий сам говорил, что по законам оборотней я его жена, а разводов у волков не бывает.

–  Ты. Вышла. Замуж?
– альфа был поражен.

–  Вроде того, - отмахнулась.
– Так что, Ян, не смей меня обвинять в том, в чем грешен сам!

–  Тебе придется развестись.

–  Даже не подумаю, - весело хмыкнула.

–  Влада, ты согласилась вернуться ко мне, - в голосе оборотня стали слышны порыкивающие нотки. Ух, ты!

–  Да, - сладко улыбнулась.

–  Я не потерплю других мужчин!

–  А я не потерплю других женщин, - победно взглянула на оборотня, - мой дорогой супруг,