Альфа и Омега. Книга 2
Шрифт:
— Ты должна быть мне благодарна, Хана. Я спас тебя, — недовольно пробормотал он, утирая мою кровь со своих губ. — Ты будешь послушной девочкой, правда? Хорошей послушной девочкой? Ты будешь моим новым огоньком?
Я почувствовала, как он ногтями расковыривает ранку от собственных зубов у меня на шее, словно пытаясь добраться до мяса и моей пульсирующей феромонами железы, и от ужаса происходящего мое сознание помутилось, а в следующую секунду я вдруг ощутила, как его пальцы дернулись назад.
— Какого… хрена? Что… что с твоим запахом? Что ты…
С трудом приоткрыв глаза, я увидела, как он сполз с меня, держась за собственное горло. Его лицо покраснело, словно он вдохнул жгучего перца или чего-то подобного. Ничего не понимая,
Тело по-прежнему плохо слушалось — плохо, но достаточно для того, чтобы я отползла спиной назад, одной рукой зажимая собственную кровоточащую шею. Не видя, куда двигаюсь, я врезалась плечом в стол и сбила с него пустую кружку из-под чая. Ударившись об пол, та разбилась на несколько частей, и я была готова поклясться, что не думала и секунды перед тем, как схватить один из них.
Гаррис пытался сесть, но пока у него это плохо получалось. Феромоны альфы были слишком сильными, и ему с его особенным обонянием, которое он столько лет ото всех скрывал, было куда тяжелее бороться с ними, чем обычному человеку. И все же я понимала, что надолго это его не задержит.
Запах Йона придал мне сил, а его ярость, казалось, полностью подчинила меня себе. Хотя, кого я обманываю — я сама хотела сделать абсолютно то же самое. И прежде чем иные мысли и сомнения успели оформиться у меня в голове, я загнала керамический осколок в шею Гарриса, резко и глубоко двинув им внутри.
— Вот тебе твой огонек, сволочь, — выдохнула я и совершенно без сил повалилась на спину рядом с ним. Какое-то время он еще дергался и булькал у меня под боком, а потом наступила тишина.
Глава 14. Друг
Не могу с уверенностью сказать, как долго я лежала на полу, но в какой-то момент мне стало неуютно и холодно, и я осознала, что половина футболки, которую я позаимствовала из комода в спальне Гарриса и надела после душа, пропиталась остывшей и неприятно холодящей бок кровью. Только тогда я поднялась на ноги и позволила себе в полной мере осознать произошедшее.
Мужчина был мертв — не нужно было быть медиком, чтобы это понять. И это я убила его. Убила, не задумываясь, не задаваясь лишними вопросами, хладнокровно и прицельно выбрав место, куда нанести один-единственный удар. Это не походило на состояние аффекта даже несмотря на то, что меня сотрясала ярость моего альфы. Я прекрасно понимала, что делаю и к чему это приведет. Я просто хотела, чтобы он умер. Чтобы проблема в его лице исчезла. Я поступила точно так же, как Йон, которого еще совсем недавно готова была осудить за подобное поведение. Всегда ли я была на такое способна или же все дело было в том, что наши с альфой души переплелись корнями, местами практически перестав отличаться друг от друга? Я «научила» Йона быть вежливым в метро и выражать свои чувства словами, как бы трудно это ни было. Он взамен «научил» меня убивать, когда на кону стояла моя жизнь. И моя рука не дрогнула.
Внезапно к горлу подкатила тошнота, и я, оскальзываясь и едва переступая на подкашивающихся ногах, чудом успела добежать до раковины. Рот наполнил привкус черного чая и желчи, и я долго вздрагивала всем телом, пока мой желудок не перестало скручивать судорогами. Закрутив старенькие краны, я обернулась к Гаррису, и мне на мгновение почудилось, что он шевельнулся. Абсолютно невозможный сценарий, учитывая, сколько крови из него вытекло, и я вместо того, чтобы испугаться, что он был еще жив, ухнула в пропасть своих детских кошмаров о привидениях и трупах, возвращающихся из могил.
«Возьми себя в руки, Хани, — посоветовал мне голос Джен. — Подумай о том, что нужно сделать дальше. Сосредоточься на действиях,
— Хорошо, — зачем-то вслух ответила я.
Первым делом, конечно, нужно было привести себя в порядок. Запихав окровавленную одежду в мешок для мусора, я приняла душ, по возможности оттерев кожу, ногти и волосы, и переоделась обратно в свою черную робу, которая теперь казалась куда милее вещей этого маньяка.
Вернувшись после на кухню и все еще пребывая в каком-то отупелом и лишенном эмоций состоянии, я вдруг решила, что мне обязательно надо здесь прибраться, поэтому, сперва обмотав голову и шею Гарриса полотенцами, чтобы он перестал пялиться на меня и истекать кровью на пол, я взялась за тряпку. Налив воды и моющего средства в жестяной тазик, я вытерла все, что смогла. В процессе мне пришлось несколько раз обновлять воду, таская полный таз туда-сюда, но я проделала это совершенно механически, практически не испытывая неудобств по этому поводу. Мне даже нравилось ощущение натруженных рук и спины, на нем было приятно концентрироваться.
Прибравшись, я так же спокойно и деловито обыскала карманы трупа. Нашла бумажник, две связки ключей, какой-то бумажный мусор и телефон. Последний был заблокирован с помощью пин-кода, поэтому я не смогла просмотреть его содержимое, но на самом деле мне не особо хотелось даже представлять, что там могло быть. Немного подержав его в руке и полюбовавшись следами своих пальцев на экране, я неожиданно задумалась о том, как много подобных отпечатков наоставляла по всей квартире. Эта мысль неприятной ноющей тяжестью отозвалась где-то внутри, вызвав нечто среднее между досадой и холодным ужасом. Но ни то, ни другое не были еще достаточно сильными и яркими, чтобы вывести меня из состояния шока, поэтому я, надев резиновые перчатки для мытья посуды, просто принялась вытирать самые очевидные предметы — осколок кружки, телефон детектива, тазик и бутылки с моющими средствами. Делала это, просто повинуясь навязчивой жажде деятельности, уберегавшей меня от того, чтобы остаться в оглушительной тишине наедине с последствиями того, что я натворила.
Оставалась крошечная надежда, что полицейских больше заинтересуют следы крови в маленькой комнате, чем труп самого мужчины. А вообще что-то мне подсказывало, что если просветить эту квартиру ультрафиолетом, то результат может превзойти все ожидания. Мне совсем не хотелось думать о том, что именно Гаррис делал здесь с омегами, но было очевидно, что порой его желание насытиться их запахом встречало совсем не ту реакцию, на которую он рассчитывал. Очаровывая его, я рассчитывала сделать его послушным и безопасным для себя, но даже подумать не могла, что это, напротив, выбьет все пробки у него в голове. Переизбыток феромонов омеги вызывал у альф практически не контролируемое сексуальное влечение, у людей — отупение и нечто схожее с состоянием влюбленности, если, конечно, они, как Кадо, не обладали стальной волей и умением распознавать «лишние» запахи в окружающем пространстве. У Гарриса он вызвал желание выгрызть мою ароматическую железу зубами, и, наверное, я должна была быть благодарна судьбе за то, что он не оглушил или не избил меня до полусмерти перед этим, чтобы я уж точно не могла сопротивляться.
Размышляя об этом, я осознала, что моя раненая шея до сих пор ощутимо ныла. Слив очередной тазик с мутно-кровавой водой в унитаз, я осмотрела себя в зеркале ванной комнаты и обнаружила у себя на шее рваную ранку — достаточно небольшую, но глубокую. Она все еще иногда лениво плевалась кровью, чего я совершенно не ощущала, пока занималась уничтожением улик. Аптечки в квартире не было — это я помнила еще по прошлым своим обыскам, — поэтому я не придумала ничего лучше, как разрезать одну из чистых простыней, пропахших хлоркой, и использовать ее в качестве повязки. И стоило мне, закончив, замереть в пространстве, не занимая больше ничем руки и голову, как последняя мгновенно начала наполняться непрошеными и пока слишком сложными для меня вопросами.