Альфа-ноль
Шрифт:
Про Лихолесье я раньше много страшилок наслушался. Но после той памятной переправы, случившейся даже не в нём, а на его границе, ничего страшного не происходило ни со мной, ни с окружающими. Жизнь здесь не сказать, что обходится без сложностей, но и запредельные ужасы этим краям приписывали понапрасну.
Именно такое мнение у меня складывалось до тех пор, пока я не рассмотрел плот и его кошмарных пассажиров.
С нервами у меня полный порядок. То есть в обморок при виде такой картины падать не стал. Вместо этого оценил траекторию движения плота и понял, что он пройдёт
А остановить, наверное, надо. Эш наверняка захочет взглянуть на столь нехорошее и редкое зрелище. Я целыми днями пропадал на реке, но ни разу не видел, чтобы по ней сплавлялись ободранные покойники.
Лодок на берегу нет, да и мне в одиночку не справиться даже с небольшой. Поэтому сделал единственное, что мог сделать. Побежал в сторону фактории, размахивая руками и надеясь, что столь бурная физическая активность не приведёт к рецидиву хвори. Там, в башне над мостом, всегда дежурят два глазастых стражника. Они должны заметить одинокую фигурку, мчащуюся по открытой косе.
Даже прокричал пару раз. День почти безветренный, шума постороннего нет, есть шанс, что услышат.
Показалось, или с башни машут в ответ? Да, точно, - машут.
Вскинул левую руку над головой, а правой указал на плот, уже добравшийся до начала косы. Если там не полный кретин дежурит, обязан понять, что с этой плавучей виселицей что-то не так. Близорукость в Роке редкость, значит должен разглядеть тела, раскачивающиеся на перекладине.
Через минуту наверху тропы показалась маленькая делегация: Эш и немолодой стражник с избыточным весом. Только тут я понял, что Бяка не шутил по поводу того, что всё население фактории отправилось заготавливать цветы рогоцвета. Глава не смог собрать серьёзные силы, чуть ли не в одиночку заявился.
Встретив парочку внизу, я указал на плот:
– Там покойники.
– А мы-то думали, что они живые, Хаос тебя подери, - на ходу ответил Эш и обернулся к стражнику: - Мадакс, хватай шест у рыбаков и беги на Соколиный камень. Сдаётся мне, плот или в него врежется, или рядом пройдёт. Попробуешь перехватить. А я вон там, справа от навеса покараулю его.
Я, торопясь за ними, счёл нужным вмешаться:
– Нет, плот сейчас отнесёт от берега. Там бровка под водой из валунов, она воду от неё отбивает. Но потом он попадёт вон в ту струю, где сейчас рыба большая всплеснулась. И она его придавит под скалу. Прямо под ней надо караулить. Если там не получится перехватить, он мимо острова пройдёт.
– Глупости, - ответил на это Мадакс.
– Соколиный камень дальше всего в реку вдаётся.
– Малец реку знает, - заметил Эш.
– Ладно, ты давай на камень, а я под скалу, как он сказал. Если мимо пройдёт, я этому болтуну точно розги пропишу. Их ему остро не хватает.
Ну вот, опять. Инициатива наказуема. И кто меня за язык тянул?
* * *
С плотом всё получилось идеально. То есть, так, как я сказал. Наблюдая за Черноводкой не один день, я не мог не
Эш подцепил плот крюком деревянного багра и успел притянуть к камням, прежде чем течение завело ужасающее сооружение под вертикальную скалу, служившую фундаментом фактории.
Я указал на надпись, протягивающуюся по перекладине:
– "Всякий пришедший на землю императора боли будет страдать". По-моему это кровью написано.
– Ты что, читать умеешь?
– оглянулся Эш, сузив глаза.
– Нет, я это случайно угадал. Конечно же, умею.
– Болтаешь ты много. А болтать, это нехорошо. Помалкивай. О том, что тут видел, никому слова. Понял?
Молча кивнув, я всё же не удержался.
– Что у них со ртами?
– Ты о чём?
Я указал на ближайшее тело:
– Челюсти будто подвязывали. И изо рта выглядывает что-то непонятное. Это явно не языки.
Эш, ничего не ответив, перешёл на плот, ухватился одной рукой за подпорку, удерживающую перекладину, другой вытащил из ножен кинжал, сунул клинок трупу в рот, надавил, заставляя раскрыться. Оттуда вывалилась омерзительная масса, похожая на комок насекомых, слепленных слизью.
В этот момент подошёл Мадакс и первым делом начал блевать, а вторым простонал:
– Хаос меня побери, что за гадость у него во рту?
Эш, присев, рассмотрел выпавшую массу, поднялся, бесстрастно ответил:
– Ему в рот набили цветов рогоцвета.
– Сдаётся мне, тот, который справа, Шави, - трясущимся голосом сказал Мадакс.
– У него рука криво срослась, когда в том году лес валили под Желудёвкой. Он деньги на целителя хотел собрать. Говорил, палец большой плохо слушается и сильные боли в запястье. Теперь у него ничего не болит...
– Он ушёл ещё позавчера вместе с Гамусом, - задумчиво произнёс Эш.
– Да, точно, кивнул Мадакс.
– Гамус всем трепался, что знает лучшие поляны с рогоцветом. Ему ещё мужики говорили, чтобы он дурака не валял. Не надо уходить далеко от берега, да ещё с ночёвкой. Но это же Гамус, разве он кого послушается. Наверное, вот это он и есть. Вроде похож, а вроде и нет. Не поймёшь теперь.
– Те, кто это сделали, где-то недалеко сейчас, - сказал я.
– Они специально выбрали время так, чтобы это случилось ясным днём.
– Поясни, - не оборачиваясь, бросил Эш.
– Эти люди мертвы уже давно. Часов десять прошло, или больше. Трупное окоченение. Когда их готовили к тому, чтобы вот так подвесить, тела были ещё свежими. Им набили цветы во рты и чем-то завязали нижние челюсти. Потом, когда развилось окоченение, завязки сняли. Не знаю, зачем так поступили. Вот, видно следы, где завязки давили. Теперь челюсти и без них держатся, почти не опустились. Плот отправили так, чтобы он попал точно на середину косы. Те, кто это сделали, знают реку не очень хорошо. Они не понимают, что издали так сделать не получится. Плот спускали где-то недалеко отсюда. Вон, нет следов от топоров и пил. Связывали лыком, бесшумно. Я думаю, если поискать по левому берегу, быстро найдётся место, где его собирали.