Альфонс нечаянно нагрянет
Шрифт:
– Во как ответственности испугалась, – злорадно фыркнул Геня и гостей останавливать не стал.
В подъезде Люся ногой забарабанила в квартиру соседки, та не успела открыть, как хрупкая Людмила Ефимовна снесла ее дверью.
– Телефон!! – рявкнула она и кинулась к трубке.
Василиса вся подобралась, на всякий случай зажала рукой рот испуганной соседке, которая всерьез собралась завопить, и замерла.
– Алло!! Милиция? Срочно приезжайте, у нас здесь убийство!! Муж зарезал жену, вся спальня в крови!!
Василиса открыла рот своей жертве, но ровно настолько, чтобы та успела продиктовать улицу и номер квартиры. Потом ее длань снова прочно устроилась на губах хозяйки.
– Есть!! – по-солдатски вытянулась возле телефона Люся и брякнула трубку на рычаг. – Все, Вася, отпускай барышню.
«Барышня» опустилась прямо на пол. Подруги на прощанье похлестали ее по щекам, привели в чувство и посоветовали никому дверь не открывать.
– А мы милицию в подъезде подождем, – распорядилась Люся, осторожно выскользнула из квартиры и на цыпочках направилась на площадку выше этажом.
Следом за ней, мимо дверей злодея Гени, прокралась и Василиса.
– Подождем милицию здесь, чтобы он не вздумал улизнуть, – шепотом пояснила Люся и принялась рассказывать: – Представляешь, я в спальню захожу, чтобы вату найти или бинт какой, а там… Вот представь – огромная кровать, вся разворочена, и везде кровавые брызги!
– Ужас! – схватилась за щеки Василиса.
– Я сразу смекнула, что это он свою жену Эмму Васильевну прикончил, а нам сказал, что она уехала в санаторий. Какой, к черту, санаторий, когда у дочери еще девять дней не отметили. Нет, это он ее… ножом, наверное…
Подруги в ужасе сцепились руками и постарались успокоиться.
– А ты не проверила – трупа нигде не было? Может, под кроватью или там за батареей? – вспомнила Василиса.
– Ну когда мне разыскивать-то? – вытаращилась Люся. – Я слышу – вы там о чем-то беседуете, думаю, сейчас он как на тебя накинется, я с ним одна и вовсе не справлюсь! Нет уж, пусть этого маньяка милиция берет. А мы тут подождем.
Они тихонько присели на грязные ступеньки и прислушались. В квартире убийцы все было тихо, Геня так ничего и не понял.
– Слышь, Люся, – снова зашептала Василиса. – Значит, сам Геня Валентину и прикончил!
– Да ну… она же дочь ему была, – шепотом засомневалась та.
– Ну и что? Эмма вон ему женой приходилась, а он ее – раз, и того… ножом по горлу… Может, они богатство какое не поделили… Точно тебе говорю – это он обеих!.. И, главное, я сразу заметила, он свою жену звал все «Эмма Васильевна, Эмма Васильевна», а какую-то сватью, с которой знаком-то без году неделя, – «Лерочка»! Ну не поганец ли? Нет, Люся, если бы твой Таракашин меня хоть раз Лерочкой назвал, убила бы гада!
Они сидели, не в силах сдвинуться с места, а подъезд жил
– Ирка, твою-то мать!!! Да чтоб у тебя все руки винтом повыворачивало, язва такая! Да чтоб ты всю жизнь только с клопами спала, иродка! – сыпала запоздалые «новогодние» пожелания бабушка.
Подруги переглянулись.
– Сейчас она нам всех преступников распугает… А если еще и милиция подъедет… – размышляла Василиса. – Нам надо ее перехватить!
– И потом – Ирка! Мы же хотели с ней побеседовать! – встрепенулась Люся.
А Василиса уже перехватывала летящую бабусю, лихо уворачивалась от тряпки и тараторила:
– Тю-тю-тю! Бабушка… бабуля!! Стоять!! Да уберите тряпку! Бабка! Смирно! Перед вами представители… – Договорить Василисе не пришлось – тряпка настигла цель и звонко прилепилась к лицу сыщицы.
Шапочка вместе с губной помадой тут же съехали на сторону, и, пока Василиса Олеговна пыталась восстановить былую красоту, Люся уже бережно держала старушку под руку и мягко, полушепотом ее уговаривала:
– Ну что ж вы, право, так носитесь по этажам? Это с вашим-то сердцем? Остановитесь, куда вас несет? К Ирке? Это на пятый этаж, что ли? Какие проблемы? Сейчас мы вместо вас схватим эту тряпку и точно так же побежим с ней махаться. В чем дело?
Старушка немного отдышалась, потом всхлипнула и доверчиво пожаловалась:
– Не, ну как жа не махаться-то? Ить сколь разов говорила – не тряси половики с балкона – нет, трясёть, язва така, и хоть ты убейси! Сёдни я токо чисту простынь постирала, на балкон повесила, чобы морозец-то ее прихватил, а Ирка опеть свой половик хлопать! И вся как есть грязь на белу простынь уселась. А потом ужо, как и полагацца, морозец хватанул! Дык неужто я ее отстираю? У всех ить теперича «Андазиты», сами стирают, парют и выжимают! А у меня-то по старинке – «Маргарита-2000»!
Василиса крякнула. Хороша «старинка»! Вася наконец водворила шапку на место, правда, помаду пришлось стереть, а без помады она всегда чувствовала себя немного взвинченной, да и милиция должна была вот-вот подъехать, нервозность возрастала.
– Зря вы, бабушка, жалуетесь. «Маргарита-2000» тоже неплохая машина.
– А то я не знаю! Хороша машина, токо сдохнет скоро от таких стирок! Потому что Маргарита – это я, меня Маргаритой Степанной нарекли, а две тыщщи – это мне скоро стукнет! На руках я бельишко стираю, милая, на вот этих самых руках!
Бабулька сунула прямо в нос Василисе свои скрюченные пальцы, а вместе с ними и испорченную простыню. Промахнулась, и часть тонального крема – защита Василисы – осела на серой тряпице.