Алгоритм одиночества
Шрифт:
– Я слышал о Борисе Александровиче, как он? – неискренне-сочувствующим тоном спросил Марк.
– Пока на больничном, но скоро вернется, – отрезал Олег. – Я хотел бы обсудить последнюю поставку…
– Честно говоря, я удивился, когда вы не отменили встречу, – как ни в чем не бывало продолжил Амантов. – Возможно, нам стоит дождаться директора «Новултус», прежде чем что-то обсуждать?
Этот намек на несостоятельность попал в цель, и представитель это прекрасно понимал. Его бледно-зеленые глаза уставились на Олега, ожидая неминуемой вспышки, но он ошибался.
– Пока Бориса нет, я принял все его
– Вас что-то не устраивает в нашей работе? – осторожно уточнил Марк.
– В первую очередь цена. Она сильно завышена по сравнению с другими производителями.
– Мы обсуждали это на последней встрече с Борисом. Затраты на добычу материалов выросли, поэтому мы подняли цену.
Это все Олег уже слышал. Вот только он совершенно не доверял Амантову. Борис всегда был слишком консервативен, не видел необходимости в изменениях и ради стабильности даже был готов закрыть глаза на недобросовестность поставщика. Однако Бориса здесь не было.
– Многие поставщики предлагают «Новултусу» сотрудничество, так почему мы должны работать с вами?
– «Кемфабрик» ведет с вами дела уже пятнадцать лет. И раньше вас все устраивало…
– Больше нет. Я даю вам время подумать. Если вы будете готовы снизить цену, мы продолжим сотрудничество.
Пару секунд Марк молчал, наверное, старался прикрутить поток недовольства, который рвался из него. Правильное решение, ведь он, наконец, понял, что с Олегом не стоит разговаривать как со второсортным сотрудником.
– Хорошо, – выдавил Марк. – Я обговорю ваши условия с директором и дам ответ.
Эта небольшая победа подняла Олегу настроение. Он и раньше почти не сомневался в том, что без проблем сможет управлять компанией, и, похоже, эта возможность выпала ему не просто так. Он многому научился у Бориса, но тот словно застыл в прошлом, а «Новултусу» были необходимы изменения.
«Кстати, о Борисе, надо бы зайти, проведать его, – подумал Олег. – Но сначала…»
– Stolz-2, напиши мне код для анализа результатов реабилитации Испытумого-1.
Экран молча запестрил четкими строками символов. Олег предпочитал одностороннюю голосовую связь, болтать с искусственным интеллектом было тратой времени. Использование Stolz-2 весомо облегчало простейшую работу, и уже через пару минут Олег смог оценить прогресс восстановления Бориса. Stolz-2, ведомый командой, мгновенно открыл закодированный файл, и Олег начал запись:
– Протокол клинического исследования. Постинсультная реабилитация Испытуемого-1.
Алина резко захлопнула ноутбук и с досадой выдохнула. Она подходила к кульминации своего фанфика, но сейчас перед ней стояла задача – описать то, что выворачивало ее наизнанку.
Многие на форумах, где она выставляла свои рассказы, посчитали бы бредом, что ее персонажи «живут собственной жизнью». Однако часто сюжет и правда уводил дальше, чем ей хотелось. Остановиться сейчас означало бы полностью перекроить историю, а Алина слишком срослась с ней сердцем, чтобы поступить так.
Решив сделать перерыв, она громко спросила:
– Кай, который час?
– Сейчас восемнадцать часов двадцать
– Да, поставь. – А затем почему-то добавила: – Я сейчас вернусь.
Алина пошла в спальню и опустилась на колени перед невысоким резным комодом, нащупав рукой старую косметичку. Внутри, надежно спрятанная, лежала пачка тонких ментоловых сигарет и зажигалка. На балконе Алина опустилась в мягкое ротанговое кресло, слегка щурясь от солнца. Апрель наконец вырвал из рук зимы свое время, и сейчас Новосибирск наслаждался теплыми деньками. Вязаный кардиган мягко обхватил ее плечи, и Алина с наслаждением вдохнула яд одной из немногих ее слабостей.
Она начала курить после выкидыша, когда боль опутывала ее со всех сторон, не давая дышать. Только едкий дым прогонял жгучие мысли, раздирающие на части, притупляя чувства. Спустя пару месяцев Олег заставил ее бросить, или, вернее, он так думал. Конечно, сейчас, когда прошло уже больше пяти лет Алина предавалась своему «лекарству» гораздо реже. Только когда печаль вдруг накатывала сильнее обычного, она позволяла себе расслабиться.
Прятаться от Олега не составляло особого труда, ведь мужа не было дома до позднего вечера. Но если бы он узнал… Алина вполне могла представить его реакцию. И, даже несмотря на обиду, что все еще тлела внутри нее, она решила тщательно прополоскать рот и побрызгаться его любимыми приторными духами, которые терпеть не могла.
Она вновь подумала о сюжете своего рассказа и вздохнула. Рука невольно опустилась на живот, прикрывая в защитном жесте неожиданность, которой там давно уже не было. И виновата была в этом лишь она сама. Алина старалась обходить стороной тему материнства в своих рассказах и сейчас малодушно подумала: «Уж не бросить ли фанфик, раз ей так тяжело?»
Но как отпустить прошлое, если боишься даже взглянуть в него? Алина решительно встала и, совсем забыв про чай, начала печатать.
Пронзительный скрежет отвлек Алину от блуждания по своему воображению. Олег повесил плащ на металлическую штангу, и она поняла, что даже не слышала, как открылась дверь. Часы на ноутбуке показывали девять вечера.
Олег прошел в гостиную, и Алина поднялась ему навстречу, стараясь не замечать его недовольства по поводу ее внешнего вида. Она совсем забыла снять бесформенный старый кардиган, а волосы были завязаны в неопрятный пучок.
– Как дела на работе? – улыбнулась Алина, соблюдая тот хрупкий мир, что был между ними в последнее время.
– Устал, – выдохнул Олег, наливая себе стакан воды. – Пока Борис не вернется, мне придется и дальше тянуть все одному.
– Как он себя чувствует? – спросила Алина, стараясь контролировать голос.
Олег не ночевал дома прошлую ночь, оставшись в одной из пустующих палат «Новултуса». Он хотел поддержать начальника, ведь ему было скучно коротать вечера в окружении младших сотрудников. Алина не понимала, зачем Штольца перевезли из обычной больницы. Олег лишь мельком упомянул, что в «Новултус» оборудование получше, и больше к этой теме они не возвращались. Алина искренне старалась найти в себе жалость к Борису Штольцу, но ничего не могла поделать с инстинктивной неприязнью, которая разъедала ее каждый раз при упоминании его имени.