Алхимическая кофейня Зои
Шрифт:
В коридоре, на выходе в зал с гостями и барной стойкой меня встретил помощник Докторова, один из младших менеджеров кофейни — Семён Перов.
В противовес своему прямому начальнику, Семён был очень уравновешенным, деликатным и осторожным с выражениями. Его мягкость была обманчивой — он умел быть жестким и требовательным, но в отличии от Валентина Антоновича бывал таким лишь с теми, кто отказывается понимать вежливый тон.
— Как всё прошло? — негромким сочувственным голосом поинтересовался он.
— Неприятно, унизительно
— Ну, когда тебя увольняют из-за продуктов переработки жизнедеятельности мусанга*(пальмовая куница, напрямую причастная к созданию уникального кофе «Копи Лювак»), это действительно унизительно и неприятно, — понимающе усмехнулся Говоров. — Но почему «дорого»?
— После увольнения Жанны и Гарик, Валя оштрафовал меня сначала на две, а потом на четыре тысячи!.. — яростно прошептала я.
— Хм, ну Докторов бывает не объективен…
— Жирафом безмозглым он бывает! — выпалила я шёпотом. — Противным, очкастым и обречённым на вечную тупость, жирафом!
В коридоре со стуком распахнулась дверь. Я испуганно обернулась. Из своего кабинета выглянул Докторов и ткнул меня в меня указательным пальцем правой руки:
— Шесть тысяч, Мотылькова! Я предупреждал!
Выкрикнув это, управитель нашей кофейни закрыл дверь с таким мощным ударом, словно представлял будто, краем двери с ожесточением обрубает всякую надежду на помилование с его стороны.
Я вздрогнула от гулкого удара, с сердитой удрученностью вздохнула и, многозначительно взглянув на Семёна направилась к уволенным Жанне и Гарику.
Попрощались мы быстро. Я предложила им устроить небольшие проводы вечером, но Жанна наотрез, холодно и грубо, отказалась. А Гарик последовал её примеру, то есть поддержал во всём сказанном Жанне.
— Удачи, Мотылькова! — язвительно бросила мне Нестерова и вышла из кафе.
Я не понимала её злости на меня: как будто это я силой или шантажом заставляла её воровать кофе. Но, видимо будет лучше, если я прямо сейчас перестану за них переживать.
Весь остальной день прошёл в будничном и рутинном порядке. Под лёгкую блюзовую и джазовую музыку я с удовольствием варила для посетителей капучино, латте, раф и мокко. В моей работе, как у творцов искусства очень важно вдохновение, а оно зависит от настроения. Поэтому мне пришлось заставить себя забыть и о несправедливом штрафе, и о неприятном прощании с теми, для кого я не смогла стать хорошей подругой.
На фоне всего того, что случилось в первой половине дня, остальная его часть прошла почти даже идеально. Но вечер не задался сразу, как только в кофейню зарулила компания каких-то троих мужчин.
Судя по их развалистой походке, одежде и жаргонному лексикону, манерами и знанием даже минимального этикета они не были обременены. Мало того, что один из них без спросу взял лежащий на столике у одного из посетителей смартфон, а затем вернул его, швырнув в руки покрасневшему парнишке лет шестнадцати, так двое других
Докторов лично выходил к ним несколько раз делал замечание. Ни одна из официанток к ним больше не подошла. Но проблемная троица ничуть не расстроилась. Выпив по одной чашке кофе, они заявили, что кофе у нас «отстойнОЕ»(!!!) и потребовали к себе «того, кто у вас тут главный по кофею».
Будучи не только замом, но и исполняющим обязанности старшего баристы, я вынуждена была отправиться к их столику, отлично понимая, что сейчас мне непременно изгадят настроение ещё больше, и это в лучшем случае.
Трое неприятных посетителей были одеты в изношенные спортивные штаны или истёртые джинсы. Двое были в довольно несвежих рубашках, а один в футболке, что странно, учитывая конец лета и весьма прохладные вечера в Екатеринбурге.
— Добрый день. Меня зовут Зоя, я на данный момент старший бариста кофейни. Подскажите, пожалуйста, что именно Вас не устраивает в кофе?
Все трое мужчин сперва окинули меня насмешливыми изучающими взглядами. А тот, что сидел ближе к краю и вёл себя наиболее развязным образом, ухмыльнулся и небрежно подвинул чашку с недопитым кофе к краю столика.
— Скажи-ка мне, цыпа, чё вот за муть ты мне приготовила?
Прежде, чем ответить, я заметила небольшую дырку на его футболке и маленькое, но весьма заметное засохшее пятно от кетчупа внизу.
— Вы заказывали кофе irish, — сохраняя подчёркнутую вежливость и соблюдая этикет, положенный в заведениях подобных нашему, ответила я.
Я старалась не обращать внимания на глумливые смешки, шутливые улыбки и на то, что худощавый мужчина с неряшливой щетиной и перебитым носом неприлично меня рассматривает, ничуть не стесняясь непристойности собственного поведения.
— Ну так вот в этом ваше «Ири-ше»… написано, что есть вискарик… — мужчина в футболке тычком двух пальцев столкнул почти пустую чашку с края стола.
Я рефлекторно её подхватила и прижала к груди. Подчёркнуто выпрямившись, я смотрела на эту троицу с холодным снисхождением и неискренней любезностью. Во мне затрепетало желание озвучить пару резких фраз в адрес этих неандертальцев, но, увы, приходилось быть вежливым и терпеливым (очень терпеливым!) долбанным роботом!
— В меню подробно указано, что чашка кофе «Айриш», включает в себя восемьдесят миллилитров чёрного кофе, тридцать миллилитров взбитых сливок и сорок миллилитров ирландского виски, — без запинки, чётко, как на экзамене отрапортовала я. — Вы получили ваш заказ в точности в соответствии с этими характеристиками.
— Не знаю, чё там у вас точно и какие характеристики, но кофей ващ г**но! — последнее слово обладатель дырявой футболке выплюнул с каким-то намеренным злым презрением, а затем добавил в хамской уничижительной манере. — Ясно тебе, цыпа?!