Алхимик, который знал истину
Шрифт:
Дервиш попросил разрешения, и я позволил осмотреть машину изнутри. Облазив все и изучив досконально, полковник остался доволен бронетранспортером.
– Думаю, лет через десять мы насытим армию большим количеством таких машин, - сказал я, ласково проводя рукой по броне.
– Наша армия по-настоящему станет мобильной и непобедимой. Малыми силами мы сможем побеждать там, где раньше гибли тысячи наших соотечественников. И тогда ни один противник не устоит перед нами. Власть Аместриса распространится на всем континенте и больше никто не посмеет оспаривать лидирующее положение нашей державы, - говоря это, я отметил неудовлетворение полковника моими словами, моим восторженным тоном о милитаристической политике нашего государства. Похоже, полковник
– Я вижу, вы не разделяете моего энтузиазма, полковник? Позвольте узнать, почему?
Маниакально-восторженный тон из моего голоса исчез, уступив место холодной бесстрастности, и лишь оттенок легкого интереса окрашивал его, как будто я спрашиваю полковника относительно завтрашней погоды. Дервиш был растерян, увидев такую реакцию, и расстроен, что я просчитал его эмоции. Должно быть, он сейчас четко ощущал, что в данный момент наши 'приятельские' отношения не имеют роли, и я спрашиваю его именно как старший по званию. И от 'верности' его ответов зависит его дальнейшая судьба. Что в прочем и было в действительности. Дервиш долго колебался с ответом, а я лишь выжидал, когда он решится на него. Никто из нас ни на шаг не двигался с места. Пока, наконец, я не решил немного 'помочь' ему.
– Вижу, у вас возникли некоторые сомнения относительно целей нашего государства, его армии, и вашей роли во всем этом?
– я сделал описательный жест рукой, не теряя при этом с ним зрительного контакта. Голос мой был спокоен.
– Похоже, вас, полковник, несколько смущает на что я сделал акцент. Также вполне возможно, вас смущает столь агрессивная внешняя политика нашего государства, - я сделал паузу и приложил руку к подбородку, изображая задумчивость.
– Хм, я знаю вас уже давно, Ричард. Вы хороший офицер и честный человек. Вы готовы отдать жизнь за Аместрис, но при этом не понимаете, зачем Аместрису атаковать соседние государства, - тут я сделал паузу и позволил себе легкую усмешку.
– Знаете, моя задача как вашего командира - разъяснять подобные ситуации, развеивать ваши сомнения, чтобы ваша преданность стране не вызывала сомнение, чтобы вы сами не сомневались в приказах исходящих от командования.
– Тогда разъясните мне все это, господин генерал!
– предложил Дервиш. В его голосе чувствовалось раздражение и даже злость.
– Зачем все это? Я понимаю, что армия должна защищать Аместрис. Что враги должны погибнуть. Но зачем нам самим нападать на соседние страны? Зачем нам чужие территории? Зачем нам выставлять Аместрис агрессором, настраивая против себя весь мир?
– Ты хочешь защитить страну, но не понимаешь, почему командование ведет такую политику, - констатировал я, постукивая пальцами по корпусу машины.
– Скажи, Ричард, ты действительно хочешь знать, почему наша страна ведет такую агрессивную политику? Учти, это знание накладывает не просто ответственность. Если в командовании узнают что тебе это известно, полетит не только моя голова, но и твоя, - Дервиш удивился моим словам, но немного подумав, все же согласно кивнул.
– Эдвард, если тебе действительно известна правда, скажи, - попросил он.
– Мне надоело постоянно отметать мысли об этом. Да и я не один, кто думает об этом. Война в Ишваре, стычка у Фотсета. За последнее время было столько конфликтов, в которых было виновато командование. Мне надоела эта неопределенность.
– Правда, которую я узнал... я сделал всего лишь один вывод согласно тем сведениям, которыми обладал. Вывод который однако пролил свет на многое, в том числе и на историю этой страны и на ее будущее, - я подошел к столу и вытащив из кармана философский камень положил его на стол. Дервиш подошел и стал с интересом рассматривать его.
– Ричард, тебе известен основной закон алхимии?
– Алхимии? Кажется равноценный обмен, - произнес он отрываясь от камня.
– А знаешь
– спросил я, добавив в голос больше интереса и глядя ему прямо в глаза.
– Ну, я же не алхимик, - пожал он плечами и снова посмотрел на камень.
– И что это за камень? На рубин не похоже, хотя он тоже красный.
– Нет, это не рубин, - усмехнулся я.
– Это то, что могут использовать алхимики, чтобы обойти принцип равноценного обмена. Философский камень!
– Философский камень?!
– удивился он, беря его в руки. Немного повертев в руках, он посмотрел его на просвет, разве что не попробовал его на зуб.
– Хм, я слышал про него, но думал что это легенда. Так это и есть философский камень? Откуда он у тебя?
– Да это он, - кивнул я, беря камень из его рук и также рассматривая его на свет.
– Что же касается вопроса, откуда он... Я его создал сам. Из единственного пригодного для него 'ингредиента', - последнее слово я выделил интонацией.
– Невероятно. Похоже, ты действительно самый талантливый алхимик Аместриса, - задумчиво сказал Дервиш, переводя взгляд с камня на меня.
– И что же это за 'ингредиент'?
– Человеческие души, - честно ответил я. Такого взгляда у Дервиша я еще никогда не видел. Казалось он решил по полной программе проверить возможности своих глаз.
– Что это значит, Эдвард?
– спросил он меня.
– Для того чтобы создать Философский камень нужно пожертвовать чем-то очень ценным и человеческие души тут подходят весьма кстати. И что самое интересное, для этого нужна весьма простая формула, - спокойно сказал я, наблюдая за его неоднозначной реакцией.
– Я понимаю твою реакцию, но не стоит волноваться. Этот опыт я проводил с такими отбросами, что считай, сделал им только милость превратив их в этот камешек.
– Но какая связь между философским камнем и войнами?
– спросил Дервиш, а затем в его взгляде мелькнуло понимание. Он еще раз посмотрел на камень, а потом вновь на меня и, похоже, что-то прикинул в уме.
– Погоди, ты хочешь сказать что все последние войны проводились с целью создания философского камня?
– Мыслишь в верном направлении, - кивнул я, убирая камень обратно в карман.
– Только этот процесс продолжается до сих пор.
– Что ты имеешь в виду?
– недоумевал он.
– Помнишь как начало свою историю наше государство?
– спросил я, доставая карту и раскладывая ее на столе. Найдя на ней город Ривьера, я обвел его и поставил дату.
– Знакомое место? 1558 год, июль, захват Ривьеры. С этого-то все и началось! Смотри дальше, - я стал одну за другой проставлять точки на карте.
– Октябрь 1661 года, гражданская война в Камероне. Февраль 1779 года, бунт Соупана. Многочисленные жертвы с обеих сторон. Март 1811 года, волнения в Велши. Октябрь 1835 года, первая война с Аэруго на южной границе. Затем в 1901 году началась война в Ишваре. Практически все население региона было вырезано. После этого, 1911, Битва за Фотсет, - на карте получилось несколько равноудаленных точек, но они еще не завершали картину, поэтому я продолжил.
– Кроме этого, возле Пендлтона на границе с Драхмой вот уже много лет не снижается напряженность и я думаю вскоре, возможно даже в этом году, там грянет конфликт. Все идет к этому, - этот город я тоже обвел в кружок. Затем указал на следующую точку на северо-востоке страны.
– Лиор, город в пустыне, где за последние несколько лет усилился Культ Лето. И их предводитель не гнушается весьма радикальных высказываний. Я думаю ты понимаешь к чему это приведет впоследствии?
– Дервиш согласно кивнул. Я посмотрел на карту, не хватало последней точки, а потому не замедлил обвести ее.
– Ну и наконец, Бриггс. Я думаю, ты не будешь отрицать что Драхма уже давно точит зуб на эту крепость и умоется кровью ради того, чтобы взять ее?
– Дервиш вновь кивнул, а я тем временем начал соединять все точки.
– А теперь смотри что получилось!