Алхимия

Рабинович Вадим Львович

(«Ад», XXX, 49–90).

Пока остановимся. О «трехкаратной подмеси», то есть подделке сплава, «запечатленного Крестителем», уже сказано. Не сказано о наказании — водянке, пустых водах, раздувших телесную — внешнюю — оболочку, лишенную сути: телесные соки застойны, а пересохший рот жаждет животворящей — не поддельной — воды казентинских ручьев. Антитеза мнимого и подлинного. Жажда по настоящему, мучительная в своей недостижимости. И все это — за обман во имя чужих интересов.

Кто же окружает несчастного Адамо? Такие же поддельщики, как и он, — но только поддельщики слова. Истинное слово — золотое слово. Ложное — та же фальшивая монета. Вот почему фальшивомонетчик и лжец — рядом. Овеществленное слово — оглашенная вещь. Средневеково-алхимический кунстштюк. Подделка вещи и слова — обычный род занятий алхимика-шарлатана; ни в коем случае — не истинного адепта герметического искусства.

И хотя «Крестителем запечатленный сплав» фальсифицирован изменением лигатуры, это все-таки «аурификция», но не «аурифакция». Подделка, а не златодельческое деяние трансмутирующего алхимика.

Но двинемся дальше — вслед за Адамо и его сомучениками:

И я: «Кто эти двое, в клубе дыма, Как на морозе мокрая рука, Что справа распростерты недвижимо?» Он отвечал: «Я их, к щеке щека, Так и застал, когда был втянут Адом; Лежать им, видно, вечные века. Вот лгавшая на Иосифа; а рядом Троянский грек и лжец Синон; их жжет Горячка, потому и преют чадом». Сосед, решив, что не такой почет Заслуживает знатная особа, Ткнул кулаком в его тугой живот. Как барабан, откликнулась утроба; Но мастер по лицу его огрел Рукой, насколько позволяла злоба, Сказав ему: «Хоть я отяжелел И мне в движенье тело непокорно, Рука еще годна для этих дел». «Шагая в пламя, — молвил тот задорно, — Ты был не так-то на руку ретив, А деньги бить она была проворна». И толстопузый: «В этом ты правдив, Куда правдивей, чем когда троянам Давал ответ, душою покривив». И грек: «Я словом лгал, а ты — чеканом! Всего один проступок у меня, А ты всех бесов превзошел обманом!» «Клятвопреступник, вспомни про коня, — Ответил вздутый, — и казнись позором, Всем памятным до нынешнего дня!» «А ты казнись, — сказал Синон, — напором Гнилой водицы, жаждой иссушен, И животом заставясь, как забором!» Тогда монетчик: «Искони времен Твою гортань от скверны раздирало; Я жажду, да, и соком наводнен, А ты горишь, мозг болью изглодало, И ты бы кинулся на первый зов Лизнуть разок Нарциссово зерцало»

(«Ад», XXX, 91-129).

Язычник и христианин вместе, ибо грех один, почитавшийся таковым всегда. И все же: «Я словом лгал, а ты — чеканом!» — возражает находчивый грек фальшивомонетчику Адамо. Для грека времен Троянской войны подделка слова куда безобиднее, нежели подделка монеты. Для Данте — обман есть обман, ибо слово и вещь взаимопревращаемы, взаимообращаемы — трансмутационно-алхимическим образом. И потому обе подделки — равно греховны; может быть, обе есть одна подделка. По той же причине в этой склоке победителей нет и не будет. Так им всем и надо!

А вот и поддельщики людей дубасят поддельщика металла Капоккьо. Это небезызвестные Джанни Скикки и Мирра. Вот что, например, вытворяет этот самый Скикки и прелюбодейка Мирра с бедным алхимиком, гораздым на подделки металла:

…две бледных голых тени, которые, кусая всех кругом, неслись, как боров, поломавший сени. Одна Капоккьо в шею вгрызлась ртом И с ним помчалась; испуская крики, Он скреб о жесткий камень животом. Дрожа всем телом: «Это Джанни Скикки, — Промолвил аретинец. — Всем постыл, Он донимает всех, такой вот дикий»

(«Ад», XXX, 25–33).

А вот и:

«…Мирры безрассудной Старинный дух, той, что плотских

утех С родным отцом искала в страсти блудной. Она такой же с ним свершила грех, Себя подделав и обману рада, Как тот, кто там бежит, терзая всех, Который, пожелав хозяйку стада, Подделал старого Буозо, лег И завещанье совершил, как надо»

(«Ад», XXX, 37–45).

Все то же. Любые обманы уравнены в правах. Отмечу здесь вновь появившийся образ свиньи («I рогсо», 27). Запомним. Эта свинья — или боров, или кабан — нам еще пригодится.

Итак, «софистика» — подделка драгоценных металлов, а потом и денег. Что в конце концов подневольный Адамо и даже его заказчики — графы Гвиди, когда сам Филипп IV Красивый (он же «Проклятый») замешан в том же! К. Маркс: «…подделка денег: в этом Филипп Красивый мастер.

Запрещает, например, совершенно вывоз золота и серебра, заставляет жестокими наказаниями принимать свое низкопробное золото: принудил однажды всех — кроме епископов и баронов — отдать 1/2 их серебряной утвари для своего монетного двора., повсюду вспыхивали волнения [в 1306-м, 1310-м и 1314 гг. — В. Р.]… его проделки с монетой обогатили только ростовщиков и спекулянтов… достиг на время единства монеты»²⁷.

Отменяет право светских феодалов выпускать собственную монету. Однако при уплате налогов требует безусловно «добрую монету». Вот какой был этот августейший Филипп-фальшивомонетчик, конечно же, затмивший кустаря-одиночку Адамо и даже его заказчиков — графов Гвиди.

Общественное мнение бурлит. Подделка монеты — тягчайшее социальное зло.

Гильо де Машо, один из приближенных короля Чехии Яна Богемского, сына Генриха VII:

Есть еще вещь, по мне нехорошая,

Это…

Порченая монета..²⁸.

Жиль Ли Мюизис:

Жаждут мира и хорошей монеты [215] .

Он же:

Король должен…

Чеканить настоящую монету, которая бы повсюду принималась [216] .

Годфруа Парижский:

Путем порчи [монеты] и колебаний ее стоимости Советники нашего доброго короля Нас всех к такому разоренью привели³¹.

Налоговый гнет и порча монеты — два зла, с коими не могут смириться не только народ, но и городские верхи [217] .

215

Там же.

216

Там же. С. 128.

Там же. С. 129.

217

См.: Наумов Е. П. Сословные монархии средневековой Европы и политические концепции Данте // Дантовские чтения. М.: Наука, 1979. С. 28–32.

Каким же образом Филипп Красивый фальсифицировал монету? Практиковались добавки олова (возможно, и меди) к золоту, что, конечно же, изменяло лигатуру. Это подтверждает Джованни Виллани.

Жульнические «финансовые реформы» шли рука об руку с прямым разбоем и грабежом. Этот монарх с одобрения Папы Климента Уне только ограбил орден тамплиеров, но и жестоко расправился с рыцарями Храма. Флорентийская республика не отставала в зверствах от своего французского августейшего коллеги. Жак де Моле, великий магистр ордена, сожженный в марте 1314 года, проклиная своего палача Филиппа IV Французского, в провидческом озарении будто бы отпустил Филиппу только несколько месяцев жизни. Прорицание Моле сбылось: во время королевской охоты на лошадь Филиппа якобы напал гигантский кабан; король упал и от тяжких переломов костей вскорости умер. Эту версию принял Данте:

Там узрят, как над Сеной жизнь скудна, С тех пор как стал поддельщиком металла Тот, кто умрет от шкуры кабана..

(«Рай», XIX, 118–120).

Снова кабан («colpo di cotenna»), олицетворяющий нечистую силу, сопутствующий, как мы видим, мошеннически-алхимическим плутням.

«Falseggiando la moneta» — убедительное завершение всей предварительной работы алхимика, вставшего на путь «аурификции» — имитации золота, подделки металла.

Беззаконная светская власть бок о бок со столь же беззаконной властью церковной: