Алхимия
Шрифт:
Тело и дух (ртуть-вещество и ртуть-принцип) пребывают в обычных условиях в виде некоей телесной целокупности. Физические деструкции тела обязательны. Чтобы лишить тело некоторых его свойств, надо отделить от него серу или ртуть: обжечь, закалить, превратить его в известь, окислить. Обыкновенная ртуть содержит посторонние металлы, остающиеся в реторте при ее очистке. Это сера обыкновенной ртути, считает алхимик. Обыкновенная ртуть должна быть переработана в сулему, которую легко испарить. Так изымалась ртуть-начало из ртути-металла: чистая духовность и чистая телесность теперь уже пребывали порознь.
Но эта операция — сокровенная операция. Она удавалась лишь лучшим с помощью высших сил, но и рук. Стало быть, желание распутать путаницу всегда было, но оставалось в области сакральных чаяний. «Осуществления» были редкими, невоспроизводимыми, не спеша пополняя малочисленную коллекцию алхимических чудес.
Но весь сыр-бор об элементах-началах горит для главной процедуры — изготовления философского камня, материя которого то единая и неизменная,
Слово состав еще ни о чем таком не говорит: его еще надо физически умертвить — химически оживить: сделать этот состав качественным (вещественным), количественным (вещественным), элементарным — не элементным! (еще раз вещественным). Это все еще только будет. Однако залогом этого будет была вещно-именная калейдоскопическая путаница, когда ртуть — это и металл, тривиально добытый в Богемских ртутных рудниках, и начало-элемент, принципиальная ртуть философов, и «живое серебро», и метафизическая материя камня — «Меркурий из Меркуриев». Но только обыкновенную ртуть можно взять в руки. Видимый мир осязаемых веществ — тоже мир, хотя и духовно пустой. Джабир, Ap-Рази, алхимики-оксфордцы, салернцы, алхимики-эскулапы действуют в спиритуалистическом мире, но с элементами-телами, веществами. Смещение акцента с духа на вещество — первый этап трансмутации алхимических начал. Результат взаимодействия алхимии — природопознающей периферии средневековья — с натурфилософией и химическим ремеслом метрополии. Результат, угадываемый в генотипе алхимии.
КАК ЖЕ ВЫГЛЯДЕЛИ элементы-начала у «инженерствующих» арабов, а также у рациональных алхимиков — христиан, от арабов (в том числе) узнавших об искусстве Гермеса Трисмегиста, приспустивших Гермесовы сентенции, а драгоценный смарагд опростивших до позеленевших медных пластин, захватанных чуткими руками любознательных неофитов? Джабир ибн Гайан (VIII–IX вв.), отождествляющийся с автором трактата «Сумма совершенств» Псевдо-Джабиром (может быть, XIV в.) (ВСС, 1, с. 519–557)7.
Гебер предваряет рассуждение об алхимических началах общим рассуждением о практической возможности трансмутации: «Мы настолько же не в состоянии превратить одни металлы в другие, насколько не в состоянии превратить быка в козу» (Hoefer, 1, 1866, с. 330). Эта фраза пародирует «здравый смысл» антиалхимиков, глумящихся над алхимической затеей. Чудодейственный скачок сведен к минимуму рациональной постепенностью, заполняющей иррациональный разрыв, предусмотренный для чудодейства. «Если природа, — рассуждает Гебер, — должна употребить тысячу лет, чтобы образовались металлы, то можем ли мы рассчитывать на то же самое — мы, редко живущие свыше ста лет?» Но огонь — верное подспорье. «Высокий и сильный жар, которым мы воздействуем на тела, может возыметь и в короткое время то же действие, на которое природа затрачивает столько лет. Но только одного огня мало… Разве кто-нибудь знает в точности, как влияют на металлы звезды? Но эти влияния едва ли всецело в наших руках». Место, оставленное для астрологических предопределений и магических действований. Здесь-то необходимы одержимость, мужество поиска, особое состояние духа. Искусство — не слепое копирование действий природы. Оно, по Геберу, в некотором смысле независимо, творчески конструктивно, хотя и заключено в границы, поставленные природой. Поэтому последний вывод, венчающий эту основополагающую преамбулу, лишь подтверждает, что «быка можно превратить в козу»; свинец совершенно непохож на серебро, но с помощью тайного средства и он легко обращается в серебро (с. 331).
Это рационалистическое введение подготовило нас почти к химическому описанию ртути и серы как субстанциальных, а может быть, даже вещественных (в первом приближении) начал алхимического искусства. Сера, согласно Геберу, есть однородное вещество очень крепкого состава. Ее материя жирна. Однако отделить ее масло простой перегонкой невозможно. При накаливании сера как бы исчезает. Она летуча, как дух. Если металл прокалить с серой, он сильно увеличится в весе. Все металлы могут вступать в соитие с серой: все — но только не золото! Ртуть образует с серой киноварь. Сера — черное тело и не в силах обратить ртуть ни в золото, ни в серебро, на чем иногда настаивают иные философы (с. 332). Ртуть встречается в недрах земли, она не прилипает к поверхности, по которой быстро течет. И все-таки свинцу, олову и золоту ртуть более сродни, нежели другим. Она дает амальгамы и с серебром и очень трудно — с медью. С железом ртуть тоже дает амальгаму, но только с помощью тайного средства. Все металлы, кроме золота, плавают в ртути. Ртуть часто употребляется для золочения поверхностей разных металлов (с. 332–333).
Лишь две оговорки приотворяют эти рационалистические пассажи о ртути и сере, впуская
У Гебера Аристотелевы элементы-стихии переформулированы в алхимические начала — философскую ртуть и философскую серу. И ртуть, и сера — духовные первовещества, но связаны, однако, с обычными ртутью и серой. Не только общими именами связаны. Обычные ртуть и сера — выразительные свидетельства существования принципиальных ртути и серы как духовных первовеществ. Духовная субстанциональность ртути и серы порождает и метафизическую гамму акциденций. Философская ртуть — это твердость, блеск, плавкость, тягучесть — одним словом, женоподобная металличность. Философская же сера — это изменчивость, горючесть, радужность — одним словом, мужеподобная огненность. На этом пути и химия совершенно иная: не просто амальгамирование, а, напротив, подлинная трансмутация. Свинец, например, именно с помощью ртути (ее в нем мало) может быть превращен в олово (в котором ее должно быть больше).
Финализм трансмутации у Гебера не окончателен. Рациональная сортировка видов трансмутации (точнее — ее степеней) снижает эсхатологический характер алхимического деяния, выводя его в технологические сферы простых окрашиваний. Гебер различает три группы медикаментов. Медикаменты первого порядка изменяют свойства металлов, хотя и не вполне надежно. Медь, соединенная с цинком или мышьяком, дает золотистый или серебряный цвет, легко исчезающий под действием огня. Медикаменты второго порядка сообщают металлам более устойчивые свойства. И только медикамент третьего, высшего порядка и есть великий эликсир, осуществляющий окончательное превращение металла не в какой-нибудь другой металл, а в золото или серебро.
Здесь-то и обретают обыкновенные ртуть и сера статус духовных первовеществ. Технохимические процедуры смыкаются с пневматической алхимией (термин мой. — В. P.)s, в которой газ как физическая реальность отождествляется с духом, реальностью метафизической. По мнению Гебера, существуют люди, которые производят опыты фиксации духов (газов) на металлах, но в силу своего неумения они выпускают эти духи (а часто и сами тела), давая им под действием огня улетучиться. Нужно научиться управлять духами, внедрять их в тело, одухотворять его. Это действие, но и священнодействие: «Если вы хотите, о сыны доктрины, производить различные изменения в телах, вы достигнете этого только при помощи духов. Когда эти духи (газы) фиксируются на телах, тела теряют свои формы и в некотором смысле свою природу; они являются уже тем, чем были в глубинах своего прошлого (по-видимому, первоматерией. — В. Р.). Когда же производят отделение, вот что происходит: или возлетают только духи, а тела остаются, или духи и тела возносятся купно» (с. 331). Алхимический spiritus двойствен: он газ, то есть умерщвленная физическая протяженность, элемент; он же — и аристотелевская энтелехия. Даже на этом, арабском, этапе, понимаемом историками химии как рациональный, трансмутация металлов остается процессом двойственной природы: материальным (в первую очередь), но и духовным, представленным в терминах панпсихизма, антропо- и зооморфизма духа. Натуралистический витализм.
Алхимию христианских докторов (XII–XV вв.) можно рассмотреть в контексте арабского влияния с креном в сторону христианского спиритуализма (результат мимикрирующего «вхождения» алхимии в пространство официального средневековья).
Трансмутация алхимических начал продолжается…
ВИНСЕНТ ИЗ БОВЕ (XIII в.) в «Естественной истории» много места отводит алхимии, ссылаясь на Гебера. Алхимия для Винсента — практическое приложение к науке о минералах, как агрикультура для ботаники. С помощью алхимии минеральные тела превращаются из их собственных родов в другие — главным образом в металлы (Vlncentius Bellovacensis, 1481,1, VIII; Цейтлин, 19316, № 10, с. 66–68). Но и тогда антиадепты могли сослаться на «химию» Псевдо-Аристотеля (XV–XVI вв.) (четвертая книга о метеорологии), в которой отвергалась возможность искусственно превратить одни роды (субстанциальные формы) вещей в другие. Можно лишь добиться той или иной степени похожести. Перефразируя алхимическую теорию элементов, Винсент с энциклопедической обстоятельностью сообщает о четырех минеральных духах: сере, ртути, мышьяке и соли (точнее, солях: аммонийной, соде и поташе). При этом сублимационная их способность по отношению к шести металлам различна. Духи, проникая в тела металлов, осуществляют единение тела и души. Возгонка вещества — результат содействия духа. Камню не подняться самому по себе, считает Винсент, даже под действием огня. Духи же подымаются сами: возгоняются, растворяются и управляют возгонкой и растворением других веществ. Они смягчают, охлаждают, сушат и увлажняют четыре элемента. То же, что не возлетает от огня, есть неподвижное в вещах — это тела камней и металлов. Духовность алхимических начал оправдана в собственно химических процедурах, «расшатывающих» вещество и готовящих его для грядущих химических соитий: растворение, испарение, возгонка. Спиритуалистическое объяснение ручных воздействий на вещество. Тело мертво. Дух (алхимическое начало) его воодушевляет. Индивидуализируется посредник меж духом и телом — душа. Все вещества для химического оперирования — ожившие вещества. Они суть произведения духов (через нагревание, возгонку, испарение — летучая потенция огня).