Али-Баба и сорок прогульщиков
Шрифт:
— Тётя Оля позволила.
Сердитый Николай Алексеевич позвал жену. Та вошла в комнату и ахнула:
— Что за ураган пронёсся тут?
— Никакой не ураган, — сказал муж. — Всё сделал Дима, и он утверждает, что с твоего разрешения.
— Как я могла разрешить такой беспорядок?!
— Значит, ты ещё и лжёшь! — насупился Николай Алексеевич.
— Ну как же так, тётя Оля, — захныкал мальчик. — Вы же сами разрешили. Сами привели меня сюда и сказали: «Будь, как дома». Вот я и был.
Путь
В воскресенье утром Димка Кувшинов появился во дворе грустный-прегрустный, будто в воду опущенный. Даже удивительно — начались летние каникулы, казалось бы, веселись себе, да и только, а Димка такой печальный. Сел на скамейку возле песочницы и молча вздыхает, ни на кого вокруг не обращает внимания.
Лишь увидев Женьку Варенцова из соседнего подъезда, он слегка оживился.
В сотый раз тяжело вздохнув, он пожаловался Женьке:
— Опять родители посылают меня сегодня учиться играть на скрипке. Не знаю, как отвертеться.
Женька задумался. Думал он по-настоящему — насупив брови и почёсывая затылок. Думал долго-долго, почти минуту, после чего спросил:
— У вас графин есть?
— Есть, — в очередной раз вздохнул Димка, потеряв всякую надежду получить дельный совет, — ему про скрипку говоришь, а он тебя про графин спрашивает. При чём тут графин?
Однако Женьку скупой ответ не смутил, и он задал следующий вопрос:
— Графин где стоит?
— На холодильнике.
— Это же здорово, что на холодильнике! — обрадовался Женька. — Высоко. Ты спихни его оттуда и не пойдёшь на скрипку. — Он перехватил удивлённый, недоумевающий взгляд друга и расшифровал свой загадочный совет: — Понимаешь, когда я был ещё маленьким, однажды нечаянно разбил графин, и меня за это не пустили на музыку. Я же на пианино учусь, и то не пустили, а ты всего лишь на скрипке. Если кокнешь графин, родители обязательно рассердятся и скажут: «Вот за это сегодня ты не пойдёшь на музыку».
Димка мчался домой ликующий и счастливый. Даже лифт не стал вызывать от радости, побежал на пятый этаж пешком.
Открыв дверь, мама спросила:
— Забыл что-нибудь?
— Ничего не забыл, просто хочу посидеть дома.
— Я сейчас убираю, ты будешь мне мешать. Погуляй пока во дворе, — сказала мама и уже собралась, было, закрыть дверь.
Неужели он не попадёт домой, чтобы разбить графин?! Ведь тогда вечером его обязательно заставят играть на скрипке! От страха у Димки пересохло в горле.
— Пить хочу, — на этот раз честно сказал он.
— Иди и попей.
Димка рванулся в кухню, быстро схватил графин и начал пить прямо из горлышка, чтобы было удобнее его выронить.
— Кто же так некрасиво пьёт?! — возмутилась мама. — Не можешь, что ли, в чашку налить? Дай сюда.
Она
— Ах что я наделала! — покачала головой мама.
Димка почувствовал, что вот-вот разревётся. Неужели мама подумала, будто сама разбила графин? Ведь в этом только его заслуга. Не приди он сейчас домой, тот по-прежнему стоял бы на месте целым и невредимым.
— Ты ничего не наделала, — запротестовал Димка. — Это я его уронил. Лично. Обязательно скажи это папе. Я, а не ты. Не перепутай.
В это время из магазина вернулся папа. Он увидел на полу много хрустальных осколков и спросил:
— Что тут у вас произошло?
Тогда Димка сделал шаг вперёд и, выпятив грудь колесом, заявил:
— Я разбил графин!
— Безобразие! — нахмурился папа. — Вот за это сегодня ты обязательно пойдёшь на музыку.
Уха из валенка
Почти у всех мальчишек из шестого «А» имелись какие-нибудь прозвища. Кольку Супникова, например, звали Супом, Валерку Тюбикова — Тюбиком, Димку Скорлупкина — Чемпионом. Это потому, что он мог выпить больше всех пепси-колы. Если нужно во время урока попросить у Димки шпаргалку, никто не станет шипеть: «Скорлупкин, кинь шпору». А каждый обязательно шепнёт: «Эй, Чемпион, кинь шпору». И тот откликнется на прозвище, пожалуй, быстрее, чем на имя или фамилию.
Только не нужно думать, что прозвища даются раз и навсегда. Нет, они иногда меняются. Например, Серёжку Князева сначала звали просто Князем. Князь так Князь. Серёжка никогда не обижался на это прозвище. Он мальчик спокойный, молчаливый. До того молчаливый, что, когда в классе проходили рассказ «Муму», Серёжку стали называть Герасимом.
А как, думаете, ребята звали Борьку Палаткина? Да, вы совершенно правы. Когда-то его действительно называли Палаткой. Однако, начиная со второго класса, у него появилось прозвище посложней — его стали дразнить Уха из валенка. Сейчас расскажу, почему так произошло.
В тот день была хорошая погода, и ребята долго катались во дворе на велосипедах. Катались, катались, потом Вовка Пыхалов сказал, что пора домой, мол, нужно делать уроки.
— А я ещё покатаюсь, — заявил Борька. — Потом позвоню тебе по телефону, и ты скажешь мне ответы.
Так и договорились. Вовка уехал домой, а Борька ещё целый час носился на велосипеде. Потом вернулся домой, перекусил как следует и позвонил Вовке.
— Вов, это ты?
— Я.
— А это — я.
— Кто — ты? — спрашивает Вовка.