Алиби с гулькин нос
Шрифт:
— Ты знаешь, — взял он Ларису за локоть. — У меня сегодня встреча важная.
Просто очень важная. Одним словом, мне срочно необходим автомобиль.
— И что же? Ты звонил Асташевскому?
— Звонил, — раздраженно отмахнулся Котов. — Он мурзится и бычится. В общем, не хочет он давать свой «БМВ».
— И что? — нахмурилась Лариса.
— Дай мне свою «Вольво» хотя бы на сегодняшний вечер, — выдохнул Котов.
— Я сейчас уезжаю, и тоже срочно, — отрезала Лариса.
Котов всплеснул руками, словно старая бабка. Его глаза округлились, лицо налилось от возмущения краской.
— Куда?
— Татьяна позвонила, у нее какие-то проблемы, — ответила Лариса.
— Пускай сюда приезжает, — тут же предложил Евгений. — Хоть развеется, а то сидит постоянно дома.
— Она не может.
— Почему? Она не может, а я должен из-за этого страдать?! — возмутился Евгений.
Лариса с усмешкой посмотрела на мужа.
— С тех пор как ты стал постоянно ездить на машине без шофера, ты все больше становишься похожим на Степаныча. У того тоже все кругом виноваты, кроме него самого.
— Я? На Степаныча? — искренне удивился Котов. — Ну, знаешь… Сравнивать меня с этим дураком… Тоже мне…
— В общем, как бы то ни было, я уезжаю.
А ты сегодня воспользуйся общественным транспортом. Или вообще пешком прогуляйся, полезно для здоровья. Развеешься опять же… — Лариса проговорила эти слова, повторив недавние слова самого Котова, и решительно направилась в гараж.
Котов семенил за женой, жалко унижаясь, вымаливая машину и даже предлагая какую-то сделку. Он обещал взамен подарок, какой она захочет, потом клятвенно заверял, что за предоставление ему на вечер ее автомашины он вступит в общество защитников трезвости, сулил еще какие-то блага, но Лариса уже его не слушала. Она молча спустилась в гараж и вывела из него свою «Вольво». Котов посмотрел, как она отъезжает, потом вздохнул и неожиданно даже для себя самого произнес:
— Наверное, я чего-то недопонимаю в этой жизни…
В следующий момент до Евгения дошло, что это коронная фраза Степаныча, и он, содрогнувшись от ужаса, развернулся, быстро зашагав обратно в квартиру.
Тамара Константиновна оказалась женщиной лет тридцати шести, как сказала Ларисе ее сестра, но выглядела, увы, на все пятьдесят. В ее лице чувствовалось внутреннее напряжение, не отпускающее ее ни на минуту. Видно было, что она очень устала, настолько устала, что если дать себе волю и расслабиться, то рассыплется, как листья старого гербария, если до них дотронуться.
Помимо усталости и напряжения, сковывавших не только ее движения, но и лицо, именно в лице можно было разглядеть что-то не совсем на первый взгляд уловимое, но неприятное. Интуитивно Лариса определила это как какое-то тупое упрямство, причину которого она пока понять не могла.
Тамара Константиновна встретила Ларису в костюме классического покроя темно-вишневого цвета, который очень подходил к ее светлым волосам, как будто неумело и явно наспех собранным на затылке в небольшой узел. Накрашенными у нее были только губы, что не делало ее моложе. Несмотря на то что женщине, видимо, был присущ вкус, теперь ей явно было не до собственной внешности.
— Здравствуйте, — как-то поспешно протянула она Ларисе руку для приветствия. —
И тут же отправилась на кухню, крикнув по дороге вышедшей из комнаты Татьяне:
— Таня, проводи Ларису Викторовну, пожалуйста.
Татьяна нисколько не изменилась с последней их встречи. Ларисе вообще казалось, что сестра относится к тому типу людей, которые одинаковы и в двадцать, и в пятьдесят лет. Все та же гладкая прическа, неброский макияж, скромная одежда… Та же строгость во взгляде, что и в юности. Лариса, поздоровавшись с сестрой, прошла вместе с ней в комнату.
Стол уже был накрыт, и Лариса, оглядев его, почувствовала неловкость, поскольку выставленные блюда явно били по кошельку среднестатистического россиянина, а Тамара Константиновна, похоже, в данный момент находилась в весьма плачевном состоянии.
— Прошу вас, садитесь, — с улыбкой проговорила хозяйка, вернувшаяся из кухни с бутылкой коньяка в руке.
— Зачем же вы… — только и сказала Лариса, кивнув на стол. — Я бы так и так приехала.
— Ничего, ничего, — как-то нервно и суетливо проговорила Тамара Константиновна, теребя в руках салфетку. — Угощайтесь.
Ларисе ничего не оставалось делать, как сесть за стол. Тамара Константиновна пыталась придать своему лицу преувеличенно бодрое выражение, что плохо ей удавалось.
Она стала разливать коньяк, рассказывая одновременно о том, как замечательно, что ей удалось купить настоящую его марку.
Когда три женщины подняли бокалы за знакомство и за встречу, Лариса, положив в тарелку закуску и эскалоп из свинины, решила все же перейти к делу.
— Тамара Константиновна, — начала она, — вы бы рассказали мне поподробнее о том, что произошло, а то мы сейчас напьемся и обо всем забудем, — пошутила она, желая подбодрить новую знакомую.
Та ответила нервным смешком, стараясь взять себя в руки, и, посерьезнев, сказала:
— Просто не знаю, с чего начать…
— Давайте начнем с того, как произошла эта… трагедия. Что ей предшествовало, как все случилось, как вы узнали о происшедшем, что было потом…
— Я поняла, — кивнула Тамара Константиновна. — Да, постараюсь рассказать как можно подробнее. Итак, это случилось в мае, двадцать восьмого числа. Леля, как обычно, пошла на дискотеку в клуб «Баден».
Это заведение работает до двенадцати ночи, поэтому Лелю мы стали ждать примерно с половины первого.
— А она часто посещала дискотеку? — вставила Лариса.
— Да, почти каждый день, но я не видела в этом ничего опасного. Она всегда ходила с подругами, к тому же Леля человек довольно самостоятельный, и я безбоязненно отпускала ее, когда она просила, допоздна и даже иногда ночевать к подругам. Это не значит, что я за нее не беспокоилась, просто, вы ведь понимаете, запретами ничего не добьешься, а я всегда ей доверяла. Вот и в тот раз, не дождавшись ее к назначенному ею самой времени, решила не выходить на улицу и не встречать: у нее тогда был молодой человек, и Леля вполне могла задержаться с ним на первом этаже в нашем подъезде. Я считала бестактным им мешать, кроме того, она могла отправиться и к подруге: может, еще не добралась и не успела позвонить.