Алиедора
Шрифт:
— Ладно-ладно, — поспешно отскочил Ксарбирус. — Не претендую, рук не протягиваю, и вообще мне это не нужно. И так всё видно.
— Что «видно»? — не поняла Нэисс.
— Сбруя Некрополиса, — Стайни пристально глядела на вороного. — Но сам он не оттуда. Я бы почувствовала.
— Ка-ак интересно, — Ксарбирус обошёл скакуна кругом, предусмотрительно избегая опасной близости с острыми раздвоенными копытами. — А кто у нас тут был из Некрополиса? Одна очень странная и необычная Гончая,
— Ну а нам-то что с того?
— А то, любезный Брабер, что эта зверюга сюда явилась не просто так. И не спрашивай меня, как он нас нашёл и чего от нас хочет.
— Чего он хочет, как раз понятно, — обычно молчаливая Нэисс встала, подошла к вороному, осторожно коснулась чешуи на мощной шее. — Он хочет, чтобы мы взяли его с собой.
— Смелое утверждение, — начал было Ксарбирус с ехидной ухмылкой, однако Нэисс оборвала его — резко, даже зло:
— Я знаю. Он мне сказал.
— Никогда бы не подумал, что ты способна говорить с животными, — раздражённо заметил алхимик.
— Я и не способна. Это он со мной говорит.
— И как же мы его на корабль-то втащим?! Здоровую лоханку нанимать придётся, распечать нас всех…
— Твой меч заложим, Брабер!
— Мо-ой меч?! — вознегодовал гном. — Ну уж нет! Ладно, погодите, раз уж вы тут все ума лишились, придётся и мне за вами. Найду у кого занять в Феане…
Вороной внимательно слушал, чуть пофыркивая и словно в нетерпении переступая копытами.
Непроглядная, чернильная тьма. В ней можно двигаться — два шага вправо, четыре вперёд.
— Как же тут темно…
— Возьми меня за руку. Вот… пей давай. Они дали воды.
Короткая усмешка.
— Если бы они понимали хоть что-нибудь, то уморили бы жаждой и меня, и тебя. Но они не понимают. Жаль.
— Опять ты за своё… пей, Тёрн, пей.
— Спасибо. Ты хорошо держишься, молодец.
— Посиди в кубе у северных варваров, тоже будешь хорошо держаться…
— О-о, ты и у них побывала?
— Я много где бывала.
Вздох.
— Чувствую. Оттого в тебе столько боли и ненависти.
— Вот не начинай, не начинай, не надо! Скажи лучше, зачем ты им поддался, зачем дал себя захватить? Я же видела, ты мог освободиться! А вместо этого стал меня спасать…
— Они убили бы тебя, медленно уморили бы болью. Ты просто изошла бы криком, Алиедора.
— Ну и что? — злой прорвавшийся всхлип. — Может, всем тогда было бы лучше.
— Ну уж нет. Миру Семи Зверей лучше уж точно не стало бы. Тебе — быть может. Но в данном случае это не так важно.
— Это
— Не обижайся. Но ты действительно управляла Гнилью. Я чувствую это в тебе. Оно там и осталось. Ты унесла это умение с собой прочь из Старого Света, и это хорошо. Значит, оно не проявится у кого-то ещё.
— Ну, пусть так. А ты-то зачем сдался?
— Когда они меня нашли, я понял, что время пришло. Я не рассчитывал, что оно настанет так скоро, думал, у меня ещё несколько лет, прежде чем Наблюдающие и Разыскивающие Смарагда дотянутся до меня.
— Что такое Смарагд, Тёрн?
— Остров, доньята Алиедора. Остров в тёплом южном море, прекрасный, тихий и величественный.
— Никогда о нём не слышала. И мой учитель ничего…
— Не стоит удивляться. Смарагд стерегут такие силы, что из смертных нашего мира об острове знают считанные единицы.
— Ты оттуда? Там живут дхуссы?
Тихий смешок.
— Нет, доньята Алиедора, дхуссы там не живут. Там владычествует совсем иной народ, называющий себя ноори. Они сродни аэлвам и сидхам, хотя многим и отличаются.
— Расскажи! Должна же я знать, куда меня везут!
— Расскажу. Тем более, Гончая, нам предстоит драться рука об руку.
— Постой. Почему они вообще за тобой гнались?
— Считают, что я родился под несчастливой звездой, в миг цветения Небесного Сада. По их вере, это предвосхищает гибель Смарагда.
— А на самом деле?
— На самом деле никто не знает. Но Мудрые Смарагда верят.
— Что же ты станешь делать?
— Только одно — драться. Я по наивности полагал, что достаточно просто сбежать — и я затеряюсь в огромном мире. Оказалось, однако, что Мудрые куда упорнее, чем мне того бы хотелось.
Алиедора замерла, привалившись плечом к тёплому плечу дхусса. Вокруг них царила полная, абсолютная темнота, снаружи в созданное магией узилище не пробивалось ни звука. Словно ниоткуда, возникали небольшие порции хлеба и воды; Гончая долго крепилась, пока жажда не сделалась совершенно необоримой.
Однако скончаться ей бы не дали. Из ниоткуда возникли порхающие во мраке, отделённые от тела две пары рук. Горячие волны прокатывались по телу, вновь властно устраивалась в каждом уголке его уродливая тётка-боль; но шло время, Алиедора пила самую обычную воду, и ничего страшного с ней не случалось.
Тишина, темнота, недвижность. Не слышно, как плещут волны о борт, не чувствуется качки. Ценные пленники должны быть доставлены в целости и сохранности.
«Что ж, таинственный Смарагд, смотри, как бы не пришлось заплакать кровавыми слезами, что решил связаться со мною».
Это будет славный бой.