Алихан. Рабыня демона
Шрифт:
– Мое имя Алихан. Я полководец армии Тегерана, и твой новый хозяин. Отныне ты моя рабыня, и будешь мне подчиняться. Во всем.
Я стою перед этим огромным воином на коленях, прижимая разорванную майку к себе, и не верю в то, что слышу. Меня так сильно колотит от жуткого страха и пронизывающего холода, что я даже ответить ничего не могу. Слово окаменела вся, застыла, и чувствую только, как соленые слезы стекают по обледенелым щекам.
Если до этого я думала, что попав в лапы к Икрану, мне не посчастливилось, то теперь я понимаю, что настоящий ад для
Глава 3
Услышанное омутом ледяной воды обрушивается на меня. Я не верю в это. Этого просто не может быть. Я стою перед этим огромным воином на коленях. Он все также наступает ногой на мою цепь, словно я какая-то собака дворовая, которую хотят приструнить к месту. Немыслимо.
– Нет, пожалуйста! Я не ваша рабыня. Отпустите меня. Я домой хочу.
Сжимаюсь вся и замираю на месте, когда огромной рукой мужчина берет один локон моих светлых волос и перебирает его пальцами. Он не делает мне больно, но от одного только понимания, что дикарь сейчас смотрит на меня как на простой товар, а не на человека, горит все тело.
Его суровое лицо могло бы показаться мне притягательным, если бы не было таким жестоким и страшным в этот момент. Он слишком близко, и от близости этой я даже дышать не могу. Стараясь сдержать всхлипы и все также обхватывая свое дрожащее тело руками, смотрю на меч его огромный, из под которого уже натекла целая лужа алой крови, промочив ею сухую землю.
Эта близость кажется мне запредельной и неправильной. Воин словно заполнил собой все пространство, и мне не хватает воздуха рядом с ним. Он слишком близко и опасно ко мне. Дикарь может убить меня одним махом, а я…даже испугаться не успею.
– Необычная. Саназ будешь.
Непонимающе хлопаю на него ресницами. Он что, только что новое имя мне дал? Ну уж нет. Не бывать этому!
– Я не Саназ! Я Вика. Меня Викторией зовут.
– Больше нет. Ты моя рабыня, и будешь носить то имя, которое я тебе дал. Ты теперь Саназ. Вставай, рабыня. Поклонись своему Господину.
– Нет, пожалуйста, вы не можете! Я домой хочу, родителей увидеть хочу! Прошу, отпустите меня.
Я смотрю на Алихана снизу вверх, и не нахожу в нем ни единой эмоции жалости или сострадания к себе. Он словно камень твердый, скалистый, и веет от него лишь холодном могильным, а еще…презрением. Ко мне. Словно я не важнее чем жалкая маленькая мошка, пролетающая над его головой.
– Домой ты никогда больше не вернешься, человечка. Я прощаю тебе на первый раз непокорство видя, что ты молода и глупа, но не думай, что второй раз тебе это сойдет с рук. Можешь считать, что ты умерла. Для всех.
Шамиль, дай этой рабыне накидку, и поставь с другими рабами. Едем. Мы должны пересечь границу Таара до наступления ночи.
Услышанное больно бьет меня в грудь. Дикарь не пощадил меня. Не услышал ни единого моего слова о помиловании.
– Что? Нет, умоляю, не делайте этого! Не поступайте так со мной…
Дрожащим голосом прошу этого огромного мужчину, но сквозь слезы вижу лишь как Алихан молча разворачивается,
Поджимаю под себя ноги, стараясь унять невероятную дрожь в теле от холода и шока, пока не чувствую чужие руки на своем предплечье, больно сжимающие его.
– Вставай, рабыня. Надень это. Поторопись, если не хочешь постичь ту же участь, что и твой прошлый хозяин.
Поднимаю голову и вижу напротив себя мужчину средних лет с уже начавшими седеть темными волосами. Это тот, кого Алихан назвал Шамилем и кажется, он считает его своим помощником.
Шамиль пренебрежительно бросает мне какую-то оборванную холодную тряпку, которая должна будет заменить мне одежду. Она дырявая и совсем не согревает меня, но других вариантов прикрыть грудь у меня просто нет, поэтому я набрасываю эту вещь прямо на голое тело, стараясь хоть немного согреться и спрятаться от голодных взглядов этих дикарей, которые похабно продолжают пялится на меня.
С ужасом вижу, как уже через минуту меня отстегивают от других девушек, и ведут к свите воина, удерживая прямо за цепь. Я оказываюсь привязана к его рабам практически в самом конце колонны. Все эти люди выглядят просто ужасно. На них такие же оборванные вещи и старая поношенная обувь. Никто из них даже не думает мне хоть в чем-то помогать. Здесь каждый сам за себя, и я понимаю это очень скоро.
Я начинаю идти вместе со всеми, стараясь не упасть от слабости. За все это время я так и не получила ни капли воды, и теперь эта жажда просто убивает меня. Воины следуют на лошадях, их слуги ступают рядом на повозках, а рабы как я, плетутся пешком. Я не понимаю, куда мы идем и зачем. В эту минуту я просто пытаюсь выжить.
Кажется, мы проходим просто огромные расстояния, пробираясь через леса и открытые просторы. От невероятного холода у меня сильно начинают стучать зубы, и я до хруста в плечах обнимаю себя руками, чтобы просто не окоченеть.
Но хуже всего не это. Все это время я иду босая, из-за чего то и дело наступаю на острые шипы растений или камни, что причиняет мне просто невероятную боль и жжение. Кажется, я уже очень сильно поранила ноги, но никого это не волнует. Благо, от жуткого холода я уже практически не чувствую собственных ступней, и это действует на меня как местная анестезия.
Осмотревшись по сторонам я постепенно понимаю, что только у меня здесь нет обуви. У остальных рабов имеется что-то подобное на ступнях, либо же они просто обмотаны тряпками и закреплены тонким подобием шнурков.
Совсем рядом со мной идет еще три молодые женщины. Кажется, они такие же рабыни как и я. Мы не говорим с ними, однако одного только взгляда на них мне достаточно, чтобы понять, что они тут точно не по доброй воле.
В какой-то момент одна из женщин прекращает идти и просто падает на колени. Ее крик настолько вымученный и громкий, что тут же привлекает всеобщее внимание.