Алиса и Вий
Шрифт:
– П**де-е-е-ц, - стонет, закатывая глаза, - значит так, Алиса, не знаю как там тебя по батюшке. Ты сейчас в моем теле, будь добра веди себя соответствующе?
– Это как?
– хмуро смотрю на него сверху вниз.
– Для начала контролируй свои женские замашки, - встает на цыпочки и взлохмачивает короткие волосы, которые я с таким упоением приглаживала, - когда будешь ходить - задницей не накручивай! И вообще молчи, ни с кем не разговаривай. Притворись, что голова болит, что нет настроения. В общем, что угодно, только
– Да отстань ты от меня!
– отстраняю легкое девчачье тело, - можно подумать, сам лучше справишься.
– Я-то? Конечно, справлюсь, - убежденно усмехается и машет рукой, - значит так, сейчас давай съездим в клуб, может кто-то что-то знает про толстяка. Потом обратно в общагу. Все остальное сегодня пусть идет лесом. Надо немного придти в себя.
– Согласна.
Глава 5
Жду его на крыльце общаги, хмуро глядя на снегопад. Вчера он мне казался нежным, предвещающим праздник, а сегодня все очарование пропало.
Подняв повыше воротник чужой, непривычно пахнувшей куртки, поежилась. Холодно снаружи, холодно внутри. Мысли упрямо крутятся вокруг всей этой ситуации с обменом телами. Никак не могу поверить, что такое вообще возможно, да еще и происходит не с кем-то там, а именно со мной.
Мимо проходят какие-то веселые девчонки, здороваются, игриво подмигивают, вызывая глухое раздражение.
Я их не знаю, но, судя по всему, Вий с ними знаком довольно хорошо.
Тьфу. Ревную. Как всегда. В данной конкретной ситуации кажется как минимум нелепо, от этого раздражаюсь еще больше.
Где Степанов? Куда запропастился? Неужели так трудно быстро собраться и выйти?
Не успела о нем подумать, как дверь с грохотом распахнулась, и на крыльцо вывалилась "Алиса".
Вся взъерошенная, взлохмаченная, раздраженная.
– Зря ты сапоги эти надела, - киваю на высокие ботфорты на шпильках.
– Девки твои с расспросами прицепились: какой лак лучше. Я в душе не ведаю, какой! Мне вообще по барабану все эти лаки!!! Поэтому схватил первое, что под руку попалось, лишь бы свалить поскорее.
– Не дойдешь на них, - произношу, с сомнением поглядывая на товарища по несчастью.
– Дойду, - беспечно машет рукой.
Наивный тибетский юноша. На них умеючи-то долго не проходишь, а уж с непривычки...
Усмехаюсь, что же, раз так уверен, что дойдет - пусть пробует. Мое дело предупредить.
Спускаемся с крыльца и идем в сторону остановки.
Иду, закусив губу. Чтобы не заржать. Походка у Витьки просто атас.
Ноги вихляют, спотыкается. Вижу, что сердится, но упрямо идет вперед.
– Давай вернемся, - предлагаю, когда уже почти до остановки добрались, - ноги переломаешь, а они мне дороги.
– Ерунда, - машет рукой.
Упрямый. Ведь не рад своей затее, но ни за что в этом не признается.
– Вить...
Он одаривает
– Тьфу ты, блин, Алис, - торопливо поправляю сама себя, - заканчивай выпендриваться! Пойдем обратно, я тебе скажу, где у меня сапоги другие лежат, переобуешься.
– Отвали!
– в этот момент каблуки едут на снегу. И если бы не я, он точно растянулся бы на земле.
Успеваю подхватить его под руку, и не могу сдержать глумливую усмешку, видя, как изумленно смотрит на меня, хлопая глазами:
– Как истинный джентльмен, не мог оставить хрупкую даму в беде. Сударыня, вы не ушиблись?
Степанов чуть ли дымиться не начинает, а меня смех душит. Пытается вырваться, но я лишь перехватываю его поудобнее и тащу вперед:
– Иди уж, не выкобенивайся, - усмехаюсь, не обращая внимания на тщетные попытки высвободиться, - не захотел... не захотела переобуваться, теперь терпи. А то пока ты тут ковыляешь, полгода пройдет.
Он выдохнул сквозь зубы, но сопротивляться перестал, наверное, сообразив, что все равно ничего не выйдет, ибо он теперь девочка нежная, слабая, а я - здоровенный бугай:
– Как вы вообще ходите на таких каблучищах?
– ворчит себе под нос, добровольно беря меня под локоть.
– Дело привычки, - пожимаю плечами, - да и, как известно, красота требует жертв.
– Вот не наплевать ли? Так ноги себе выкручивать, чтобы мужикам нравится.
– Что поделать. Вы ж глазами любите.
Добираемся до остановки и встаем под крышу, потому что снег с каждой минутой валит все сильнее и сильнее.
В голову закрадывается мысль: а что, если все? Если навсегда так останемся? Как же друзья, близкие, родные? Как жить в таком случае? Ежусь, пытаясь отогнать от себя тяжкие думы, и вдруг слышу Алисин вопль:
– Вон он!
От удивления подскакиваю на месте:
– Кто?
– Мужик этот толстый!
– машет рукой в сторону троллейбуса.
Резко оборачиваюсь и действительно вижу у окна вчерашнего толстяка. Непроизвольно думаю, а что если это бред, что если дядька не причем, а мы тут на него насядем с расспросами? Типа, зачем ты, дядя, переселение душ нам устроил? Заявит еще в полицию, что к нему сумасшедшие привязались. И увезут нас с Витюшкой в дурдом, в соседние палаты.
Хочу озвучить эти мысли Вию, но в этот момент Толстый смотрит прямо на меня. Насмешливо изгибая брови, машет ручкой. Словно льда за воротник насыпали. Аж передернуло.
Вспышкой пролетает мысль: точно он! Нет никакой ошибки!
Тащу спотыкающегося Вия к маршрутке. Знаю наверняка, что она идет тем же путем, что и троллейбус.
В последний момент заскакиваем внутрь.
Вижу одно единственное свободное место и направляюсь к нему, намереваясь пристроить свою пятую точку. Тут у меня под рукой проскакивает Алиса и бесцеремонно плюхается на сиденье. На мой возмущенный взгляд отвечает задиристым: