Алиса в Хуливуде
Шрифт:
Через минуту за ним туда же проследовал Кортес.
Спиннерен стоял, сложив руки, у окна. Он явно старался ни к чему здесь не прикоснуться. Кортес подошел к писсуару, положил на его крышку свой сверток и, расстегнув молнию, отлил.
– Еще один фокус, и тебе крышка, – сказал Кортес.
– Твоя, что ли, крышка? – спросил Спиннерен.
– Не перестанешь баловаться ножичком – и я не смогу прикрывать тебя. В последний раз дело и вообще прошло мимо меня. Я тебе не нянька.
– Я ведь не прошу тебя прикрыть меня в этой
Кортес так резко развернулся к Спиннерену, что обмочил ему туфлю.
– Сукин сын! О чем ты говоришь?
Вырвав клок бумажного полотенца, он исправил свою промашку.
– Ты пустил за мной «хвост»?
– Как он выглядит?
– Толстяк, странно наклоняющий голову. Ездит на старом белом «кадиллаке».
– Единственный толстяк на белом «кадиллаке», который приходит мне в голову, это Майк Риальто.
– Твой человек?
– Мы с ним знакомы. Но он не из полиции, если ты об этом.
– Я хочу сказать, твой это человек или нет? А служит ли он в полиции, это мне без разницы.
– И он за тобой следит?
– Ну, не в данный момент.
– Попробую разобраться с Майком Риальто.
– Надеюсь, ты справишься с этим лучше, чем со своей струей.
Кортес ухмыльнулся.
– Мы с тобой, умник, не корешимся. Так что шуток шутить не надо. Ты оказываешь мне услугу, а я даю тебе убраться из города. Раз и навсегда.
Он снял с крышки писсуара сверток и протянул его Спиннерену. Тот испуганно отпрянул. Кортес рассмеялся.
– Не бойся, не укусит.
– Это не моя специальность. И не понимаю, почему я должен с этим возиться. Умер человек – значит, умер.
– Это спецэффект. Пойми наконец: спецэффект. Призванный сыграть важную роль. Так что забирай.
Спиннерен взял сверток обеими руками.
– Сунь под мышку, как будто это книга, – посоветовал Кортес. – А если уронишь, тоже ничего страшного. Можешь мне поверить. После того как замочишь их, положи сверток возле него и потяни за веревочку. И у тебя останется двадцать минут. А за двадцать минут можно убраться хоть на край света. Ну что, выйдешь первым? А то небось здешние лидера уже гадают, кто кого ебет. В этом городе у всех одна грязь на уме, верно?
Спиннерен собрался было уйти. Кортес взял его за локоть.
– А ты здесь с его дочерью?
– Да.
– Хладнокровный ты парень. Этого у тебя не отнимешь.
Когда Спиннерен вернулся к себе за столик, Дженни сказала:
– Долго же тебя не было.
Кортес, выйдя из коридора, посмотрел на Спиннерена. Дженни перехватила этот взгляд.
– Ты уверен, что не знаком с этим полицейским?
– Мы с ним не водимся.
– Но вы знакомы. И он передал тебе этот сверток.
– Допивай, – сказал Спиннерен. – Отвезу тебя домой.
– Я не хочу домой.
– А может, в пляжный домик твоего отца? Ты же говорила, что у тебя есть ключи.
Ее глаза
– Ладно, поехали.
Глава двадцать восьмая
Колония Малибу представляет собой роскошный курорт на океанском берегу к западу от Хуливуда. Вдоль длинного песчаного пляжа в уединении и в роскоши живут кино – и телезвезды, уплетая омаров, запивая их шампанским и пребывая в постоянном страхе того, что у ворот уже собрались толпы поклонников. Здесь звезды устраивают собственные карнавалы и маскарады под музыку импровизированных оркестров, потому что ни на одном другом празднестве их никогда бы не оставили в покое.
Новые муниципальные постановления разрешили посторонним машинам проезд по дороге на Старое Малибу мимо некоторых из здешних вилл. Общественность тут же воспользовалась этим для бесцеремонного вторжения в частную жизнь своих любимцев, просочившись через живые изгороди и каменные стены. Да и как не попробовать взглянуть хотя бы мельком на актера, получающего по три миллиона за фильм, на актрису, которой платят миллион за то, что она показала попку с большого экрана, когда они тут за здорово живешь трахаются на песочке или на досках причала.
Поэтому здешние обитатели удлинили стены, вытянув их в море.
Риальто со своим невеликим грузом, сулящим, однако же, неземные радости, подъехал к будке охранника. Привычное дело для человека, занимающегося сводничеством последнюю четверть века.
Охранник вышел из будки, улыбаясь уголками рта. По части улыбок он был не худшим специалистом, чем иной министр или дипломат. Статусные улыбки и отпускать надлежит точно по статусу.
– Привет, парень, – сказал Риальто. Улыбка не исчезла, но шире она тоже не стала.
Риальто не заслуживал того, чтобы слепить его блеском зубов.
– Привет, Риальто. Давненько тебя не видел. Что, плохо идут дела?
– Идут помаленьку.
Охранник, обогнув взглядом живот Риальто, посмотрел на Фелицию.
– Это для Твелвтриса?
– Он имя тебе мое передал? Вот и не спрашивай. И сразу же позабудь о том, что ты видел мою племянницу.
– А она хорошая девочка?
– Да что же это! По-вашему, я разговаривать не умею? – взвилась Фелиция.
– И всегда была хорошей девочкой? – спросил охранник.
– Таких хороших у тебя не было и не будет!
– Да, она за словом в карман не лезет. Риальто сунул ему пятерку.
– Давай покороче.
Проехал по пляжу, сразу же за которым в ряд высились дорогие виллы. Остановился у белого дома с колоннами по обе стороны от черных дверей.
– Очень мило, – заметила Фелиция.
– Ступай и позвони. Он тебя впустит.
– А имя у него есть?
– Называй его Роджи. Ему это нравится.
Она начала вылезать, потом обернулась к нему.
– Так ты подождешь, пока я не пойму, на ночь это или на раз?