Алиса в Тиндерландии
Шрифт:
Алона не курила, и оне на врала. Её отец случайно проезжал на машине мимо школьного крыльца именно в тот момент, когда она стояла там с другом, который дал ей попробовать тоненькую ментоловую сигарету, которая тогда была в новинку, только чтобы почувствовать вкус. И на её несчастье именно в тот единственный раз, когда она взяла сигарету в рот, её отец там проезжал. Если бы он проезжал там секундой позже, он бы видел, как она закашлялась, как чахоточная, и что она никогда до этого не курила. Однако, как уже сказано, на её несчастье и на счастье её мужа, её отец проехал именно тогда, когда он проехал, и пару часов спустя залепил ей пощёчину, сообщив шокирующую новость, что её лицо не способно скрыть ложь. И так Алона и живёт всю жизнь в ужасном страхе соврать,
У меня есть подруги, которые уверены, что если, не дай Бог, они изменят мужу, то на них сразу же обрушится небесный огонь и сожжёт их дотла, как ведьм в эпоху инквизиции. Так вот, это не про Алону. Ни десять заповедей с их " не лжесвидетельствуй", "не изменяй" и "не прелюбодействуй", или что там ещё написано, и уж точно не чувство слепой преданности и не чувство долга, предписывающее следовать обязательствам быть верной мужу, которые она взяла на себя в день свадьбы, не были причинами её верности.
Единственная причина, по которой она не позволила себе отдаться желаниям и попробовать запретный плод измены, заключалась в том, что она знала, что её муж сразу же обо всём догадается по её лицу и что она не сможет отпереться. К тому же её муж из тех, что целыми днями допрашивают, расспрашивают и интересуются тем, что их даже не касается. Единственная причина, по которой она смиряется с его ревностью и допросами, так это вера в то, что так он проявляет свою любовь и заботу. И если это так, подумала она, то так же и признак верности. Симметрично.
И даже мы, её подруги, каждая в свою очередь и в разных обстоятельствах, ей завидовали. В моменты слабости нам тоже хотелось, чтобы мужчина, который живёт бок о бок с нами, и правда бы жил с нами вместе, а не параллельно. Чтобы мы были у него в мыслях или хотя бы на заднем плане, даже когда нас нет в обозримом пространстве. Однако, по воле судьбы – по-видимому, слепой – о которой Юваль уже упомянул, именно в это время муж Алоны отправился в морское путешествие по греческим островам. То есть они, пятеро друзей, полетели на остров Фарос, и там уже зафрахтовали яхту с поваром и шкипером, у которого не только есть права на вождение яхты, но который ещё и управлять ею умеет. И так они плыли с острова на остров и от залива до залива, спускались на берег, развлекались там, как и чем могли, и на следующий или в тот же день продолжали путь дальше, посылая себе и всем интересующимся на просторах Фейсбука, даже тем, кому это не особо интересно, геройские фотографии, где один тянет якорную цепь, другой схватился за штурвал, а третий вообще подставил своё полуголое тело лучам солнца, а из одежды на нём только новёхонькие штаны для серфинга, которые и моря-то не видели.
Алона рада этому путешествию, ведь для неё это отличная возможность от него отдохнуть и расслабиться. Инстинкт еврейской торговки подсказал ей прикинуться грустной и переживающей за ту дополнительную домашнюю работу, что свалится на неё в его отсутствие, хотя он всё равно никогда палец о палец в доме не ударил.
Волею случая я как-то познакомилась в Тиндере с одним из друзей её мужа, но это уже совсем другая история. Так вот, не догадываясь, что мы косвенно знакомы, он проболтался о своих распутных дружках, и даже рассказал пару историй о друге, которым, по его описаниям, был никто иной, как муж Алоны. Этот друг её мужа был озабоченный, так что я его быстро отшила, вскоре после того, как он разболтал про похождения её мужа и до того, как наше косвенное знакомство могло быть раскрыто.
Я решила ей не рассказывать про то, что мне известно про её мужа, даже когда она мне как-то рассказала про зуд и сыпь "там". Когда это было? Год назад? Как быстро летит время, хотя нам и кажется, что оно наше и с нами навсегда. Но сейчас не время жаловаться на время, тем более что эти жалобы отнимают время. Врач сказала ей, что это какой-то тропический паразит или грибок, который передаётся половым путём, и она по наивности ответила, что не была ни в каком тропическом месте со времён
Однако врач сказала, что это заразно, и поэтому ей следует избегать половых контактов или пользоваться презервативами, и посоветовала, чтобы муж каждый раз после близости мазал какое-то эфирное масло типа лаванды. Так что после нескольких дней воздержания и элегантных уклонений от близости под всякими предлогами она была вынуждена ему всё рассказать и извиниться, хотя она и подозревала, что, возможно, заразилась от него. А он, сукин сын, приготовил ей морковь с изюмом и корицей, которую у неё в семье называют "цимес", и обвинил её в измене. Дура! Да если бы он и впрямь думал, что она ему изменила с каким-нибудь амазонским атлетом, он бы себя совсем по-другому повёл.
Только представьте их, стоящих лицом друг к другу. Она, жертва, стоит сконфуженная и пристыженная от того, что ей приходится просить мужа надеть презерватив. Она знает, что не изменяла и что ни в чём не виновата и, если и заразилась половым путём, так только от него. Но что она может сказать? Святоша! Он, возможно, также подозревает её в измене, как и она его, хотя он знает – и он точно знает, но не признается – что он ей изменил. В этой дуэли обвинений она не может победить. Понятно, что будь я в подобной ситуации, я бы послала его к чёртовой матери.
Когда она рассказала мне эту историю, я вспомнила о том, что случайно услышала про её мужа от этого его приятеля, с которым я познакомилась в Тиндере. Он-то и рассказал мне про него всякие истории о том, как они вместе как-то познакомились с бразильянками на карнавале в Ресифи, самом злачном месте Бразилии. И ещё про то, что эти бразильянки, будучи католичками, занимаются только анальным сексом, дабы выйти замуж девственницами. Есть ли смысл ей об этом рассказывать? Не знаю. Кто-то считает, что настоящий друг обязан про такие вещи рассказать, чтобы дать возможность своей подруге самой решать, позволять ли кому-либо пользоваться её доверчивостью и наивностью. Я так не считаю. Я думаю, что открыть такой секрет подруге – это подлость, или, по крайней мере, эгоизм. Мне лишь бы избавиться от груза этого секрета, а ей с этим жить. К тому же, это можно расценивать как грубое и вредоносное вмешательство в её личную жизнь, которое ей сто лет не нужно. В конечном итоге, главное – результат. А вдруг из-за меня она будет вынуждена решать – разводиться или жить с изменщиком? Неведение – это счастье. Так зачем его портить?
7.
Когда я узнала про очередной способ соблазнения из арсенала Юваля, который он приготовил для Алоны, мне вдруг нестерпимо захотелось ей рассказать про то, что я узнала о её муже, чтобы она, может быть, немного раскрепостилась, и, узнав об изменах мужа, ответила ему тем же. Правда во мне сразу же проснулась ревнивая собственница, которая ни с кем не желала делить Юваля, чтобы остаться для него единственной, особенной и неповторимой. Только подумать, насколько глупо было с моей стороны испытывать к нему подобные чувства, однако, что было, то было. По-видимому, мысли Алоны мало чем отличались от моих, поскольку на все его соблазнительные тирады она ответила равнодушием, повергшим меня в шок: "Я предпочту остаться для тебя незнакомкой, безымянной, да и глаза мне закрывать ни к чему, потому что я и с открытыми глазами могу себе всё прекрасно представить, особенно когда я смотрю на тебя и понимаю, к чему ты клонишь. Но я замужем и до сегодняшнего дня мужу не изменяла."