Алиса
Шрифт:
Мужчина в капюшоне и плаще на мгновение замялся, стараясь подыскать нужные слова.
– Он… Ты же знаешь, что он мой сын.
– Сын? – Евдокия усмехнулась. – Почему ты решил, что это именно мальчик?
– Конечно же, это мальчик! – воскликнул Продмир. – Я лично сотворил Заклятие перемещения – да-да, именно то, о котором ты так много твердила, что его невозможно создать. Но у меня получилось! Я сотворил его! – Глаза мужчины ликующе сверкнули. – Теперь никто – слышишь, никто не сможет упрекнуть меня в том, что я оставил своего ребенка ни с чем! В отличие от некоторых,
– Или наследница, – вскользь бросила Евдокия. – Как ты вообще смеешь говорить о своих правах на власть? У тебя их нет и никогда не было.
– Мой отец…
– Твой отец не мог предугадать даже собственную кончину.
– Я вижу твою ложь, старуха! – гнев Продмира снова вырвался наружу. – Ты прекрасно знаешь, что значит для меня этот мальчик. Я не пожалею даже тех людишек, что живут с тобой по-соседству. Я буду убивать до тех пор, пока ты не отдашь мне моего сына. Где он? В какой из комнат ты его прячешь?
– Все ответы следует искать в собственной недальновидности, – тихо произнесла Евдокия, с любопытством наблюдая, как быстро меняются настроения незваного гостя.
– Твои слова уже ничего не значат, старая ведьма! – Продмир бешено оскалил зубы. – Ничего! Сейчас я – и только я – являюсь законным обладателем Титула!
– Его еще надо заслужить, – ответила хозяйка дома. – Никто из наших не преклонит перед тобой свою голову. Жизнь не признает слабости – запомни это, Громов! – Она немного помолчала, после чего добавила: – Что же, если это все, что ты хотел мне сказать, думаю, нам больше не о чем разговаривать.
Продмир с вызовом посмотрел на старуху:
– Мне нужен сын! Верни его – гарантирую тебе жизнь.
Евдокия словно пропустила мимо ушей угрозу и лишь добродушно улыбнулась в ответ. Тот испуганно отпрянул назад, словно увидел нечто ужасное.
– Твой ребенок в безопасности, – произнесла она. – Придет время, и он сам решит свою, а заодно и твою судьбу. Я не отдам его тебе, если ты именно это хотел от меня услышать. Вряд ли можно было надеяться, что я верну младенца, зная, каким образом ты поступил с его матерью.
Продмир ничего не ответил и, спустя мгновение замешательства, яростно затопал обратно к входной двери. Едва он коснулся дверной ручки, остановился – его губы неожиданно для него самого прошептали:
– Я давно хотел тебя спросить.
Продмир все еще стоял спиной к Евдокии. Его голос теперь был тихим, удивительно мирным и спокойным:
– Я действительно раскаялся в том, что произошло. Ты же видишь, что я сошел с ума, разыскивая лекарство от боли, которая убивает меня ежесекундно. Я прошел тысячи дорог, убивая других, чтобы утешить свое страдание. Но боль сильнее. С каждым мгновением она источает свой яд в мою душу, и я не знаю, насколько долго смогу сдерживать неминуемое. Я устал. Скажи мне, прошу тебя, скажи мне, Марихармэ, есть ли мне прощение в твоем сердце?
Старуха, все это время смотрящая на широкую спину гостя, пугающе покачнулась.
– Раскаяние – это лишь первый шаг к познанию истины, – сильно дрожащим голосом
– Опять только слова! – голос Продмира в одно мгновение снова стал безумным. Вот-вот, и мужчина бросится на пожилую женщину. Но он промедлил, после чего взялся за ручку двери и исчез в сумраке сельской ночи.
– Он ушел, хозяйка, – отрапортовал кот, уже сидевший на подоконнике и наблюдавший, как скрывается за калиткой фигура незваного гостя. В это же мгновение в прихожей раздался сильный грохот: пожилая женщина в слезах упала на колени. Еще никогда в жизни ей не было так больно.
В течение последующих тринадцати лет никто больше не встречал здесь Продмира Громова – жизнь на селе шла привычным руслом.
Глава № 2
«Безбилетники»
– Ненавижу!
Пустая банка из-под колы с грохотом взмыла в воздух и вновь рухнула под ноги расстроенной девочке. Алиса молча шагала по парку, перебирая в голове разумные объяснения происходящему. Даже факт начала летних каникул и прекрасная солнечная погода вряд ли могли отвлечь ее от тягостных раздумий.
Сейчас она была совершенно не похожа на обычную тринадцатилетнюю школьницу: ее раскидистые, едва касающиеся плеч темно-русые волосы странным образом переплелись на ветру, мило вздернутый нос напоминал огромную сливу, а с невзрачного джемпера и джинсов стекали капли воды. Портфель, небрежно закинутый на плечо, съехал вниз и демонстрировал прохожим вымокшие тетради и учебники. Что ни говори, а шутка одноклассников удалась на славу. Да и кого из окружающих не повеселила бы недотепа Громова, зигзагами удирающая от летящих в нее водяных «бомб»?!
Но не это сейчас беспокоило Алису больше всего – уж что-что, а к подобному обращению она уже давно привыкла. Еще с первого класса за ней закрепилась репутация чудачки, с которой все время приключались какие-то странные и загадочные вещи. Возможно, именно поэтому у нее в школе не было настоящих друзей. Даже первоклашки старались избегать с ней общения, боясь, что она способна притягивать к себе неприятности.
Алиса и сама ловила себя на мысли, что все странности, происходящие с ней, случаются не просто так. Взять, хотя бы, ее неуклюжесть, с рождения доставляющую ей массу проблем, а окружающим – повод для шутки.
О, как же ей хотелось хоть на один денек стать простой, ничем не приметной девчонкой! От этого в душе становилось тяжело и больно. Однако сегодня по масштабу странностей она, похоже, превзошла саму себя.
Последний день учебного года начался с объявления результатов экзаменов, на которых Алиса Громова единственная смогла набрать высокие балы. Разумеется, это совершенно не понравилось остальным ребятам в классе. И они не упустили возможности изрядно поиздеваться над ней, обзывая ботаником и выскочкой. Но это было еще полбеды.