Алиса
Шрифт:
Паша даже помогал ей на кухне, когда у него хватало на это сил.
Шутил, что на работе всех бы хватил удар, если бы увидали это бесстыдство.
Вечером второго дня они побрили Пашину голову налысо, и Алиса какое-то время привыкала к изменениям. Но вскоре уже с трудом могла представить его снова лохматым. Лысый Паша стал таким родным, словно она знала его и жила с ним всю свою жизнь.
Ещё они выпивали. Немного, по паре стаканчиков, задёрнув шторы и сняв буйосеты, совершенно не стесняясь друг друга и очень прямо обсуждая столь пикантный вопрос.
— У алкоголя специфический
Когда изъятые из старой квартиры бутылки виски закончились, Павел научил свою подругу добывать новые — через специальный сайт в даркнэте.
Дома царила полнейшая идиллия. А вот на работе всё складывалось не так гладко.
В заколдованность должности администратора бронирований верили только Слава и мегера, постоянно сталкивающиеся с проявлениями необъяснимой мистики. Остальные сотрудники отеля, а слух о том, что тыкающая в пару кнопок экс-проститутка Майя получает астрономическую зарплату, дошёл уже до всякой уборщицы, записали выскочку в чёрный список.
К началу августа с ней почти никто даже не здоровался.
Правда, у этого сомнительного положения имелся один значительный плюс: проблема с домогательствами на работе решилась сама собой. Слава, похоже, брезговал, памятуя отвратительную сцену с заваленной «наркотой» постелью, а остальные не хотели иметь с Алисой ничего общего вовсе.
Увы, в отеле приходилось проводить очень много времени, и остракизм давил на психику. Работы действительно было мало, и целые часы Алиса сидела, уставившись в телефон и делая вид, что не замечает опалы. И непрерывно кусала губы под буйосетой: столько драгоценных часов, которые можно было провести вместе с Пашей, тратятся тут на бездарное протирание штанов.
Но она не могла потерять работу. Не могла разозлить этим Майю, от которой, скорее всего, зависела Пашина жизнь.
Ранка на его боку, оставшаяся на месте операции, не затягивалась, хотя шов там, где вырезали аппендицит, начал белеть и давным-давно не кровил.
Место же удаления базалиомы незадолго до второго курса химии воспалилось, и кожа там стала подгнивать. Если они с Пашей лежали в кровати полностью раздетыми, Алиса чувствовала отчётливый неприятный запах, от которого в жилах стыла кровь.
То, что болезнь стремительно прогрессирует, было видно невооружённым глазом.
Алисе начало казаться, что мегерины усердные поиски нового администратора как-то влияют на ситуацию. Непонятным чарам нужно откуда-то брать энергию, чтобы противодействовать растущему напору Майиной матушки, и они тянут жизненные соки из Паши.
Это очень походило на бред, но с каждым днём темнеющие всё дальше вокруг впадины раны края кожи убеждали Алису больше и больше.
Десятого августа Паша снова лёг в стационар на второй курс химиотерапии.
Без него дома у Майи стало пусто и тоскливо. Алиса старалась теперь в квартире только спать и готовить, проводя все вечера в палате человека, которого, кажется, начала любить по-настоящему.
А гниющая
Первые после возвращения Паши на стационарное лечение выходные дались с особенно большим трудом. В больнице пришлось вручить взятку, чтобы разрешали посещать пациента долго и часто, но сидеть около него сутками всё равно не позволялось.
Во вторник приезжала Маринка, наконец-то спровадившая сестру к матери.
Будущей звезде эстрады запретили выходить из дома, приобрели для похудения беговую дорожку, а еду выдавали строго под контролем. Ей грозил диетцентр, если состоится новый побег или какая-то провокация. Марина жаловалась, что получает лавину голосовых и текстовых сообщений с угрозами и обещаниями суицида.
— Всё равно придётся выпустить её в сентябре, когда начнутся школьные занятия, — стенала Майина подруга. — Не знаю, что тогда будет. Ополоумела в край. Тараса пришлось к бабушке отвезти, потому что она постоянно орёт и барабанит в дверь ногами. Дурдом какой-то.
Об отношениях с Пашей Алиса так ничего подруге и не рассказала. На всякий случай. Ведь в её планах связь с ним с началом осени продолжится не у Майи. И значит, о романе лже-Майи с Пашей лучше знать как можно меньшему числу людей.
Но вот как это всё провернуть, она пока не знала.
В среду Алисе предстояло обучать стажёра. Откуда мегера выдрала этого паренька оставалось неясным, но он не только дошёл невредимым до собеседования накануне, но и явился вовремя на рабочее место.
Георгий был полноватым очкариком, глядя на его стыдливо-удлинённую и слишком жаркую для лета одежду, Алиса подумывала о том, что «сменщику» прямая дорога на сцену. Но о таком скромняга-Жора грезил навряд ли.
Он продержался до перерыва, и успешно вернулся за стойку, посетив пищеблок. Тогда Алиса совсем уж напряглась. Позвонила Паше (уверенность в связи болезни и чар, изгоняющих администраторов, к этому времени стала уже железной), но у того всё было не хуже, чем обычно.
Алиса мрачно ждала результатов беседы Жорика со Славой. Они обсуждали условия работы, к которой первый должен был приступить с завтрашнего дня, уже почти час.
Алису не так пугала перспектива стать проституткой, как ослабевание магии заблокированного вордовского документа. Что, если он и Пашу в конце лета не исцелит? Раз уж мегера смогла одержать верх над колдовством за какой-то месяц усердия.
Но всё оказалось в порядке.
Ну то есть как… Бедолагу-Жорика увезли на «скорой», а кабинет Славы отмывали до ночи все пять уборщиц одновременно, ибо у несчастного почти что нанятого соискателя вдруг началась неудержимая и очень жёсткая диарея.
Мегера потом сообщила ледяным голосом, что он оправился, но, конечно, после такого стыда (невзирая на публичные унитазы, все болезни, связанные с работой кишечника, считались очень зазорными) ни за что не придёт в отель снова.
Увы, каждый второй сотрудник был теперь уверен в том, что Алиса, то есть Майя, Жорика отравила. И мнения разнились только в том, как «эта стерва» провернула подобное. Самые злобствующие предполагали, что бесстыдная дрянь не погнушалась залезть в его рюкзак и насыпать чего-то в контейнер с обедом.