Алискина мечта
Шрифт:
— Глебчик. Глебушек, — начала было я. Нет обычно нормальные женщины себя адекватно ведут, это только я пытаюсь уговорить одного товарища как-то прикрыть меня. Отвлечь внимание своего старика. Я пока не готова к дедовым «манденям» и «мандавохам», которыми он может и меня теперь величать за моё распутное по его меркам поведение.
Глеб за моей спиной тяжело вздыхает, пока я притаилась у двери, не решаясь выйти.
— Однозначно придётся делать тебя честной женщиной и жениться. Я правда такого цирка по утрам ещё не видел, Алис.
Не видел он. Значит всё бывает в первый раз. Ну, а что я могу сделать, если мне ночью было хорошо, весело задорно, а вот
Жду пока Глеб натянет на себя хотя бы штаны. Ерошит мне волосы на макушке своей лапой перед тем как выйти. Целует. Ещё раз целует. И наконец со смешком выходит в коридор.
Слышу, как он заговаривает со своим дедушкой и нарочито громко хлопает дверью кухни. В этот момент уже я пробираюсь в его бывшую комнату, пытаясь не щелкать защелками на ручках. Тоже мне розовая пантера, блин. Докатилась.
На кухню к Степновым выхожу уже через полчаса. После того, как побывала в ванной комнате и от меня начал исходить цветочный аромат моего шампуня с гелем для душа, а не запах Глеба. Ним до этих моих водных процедур от меня, наверное, за километр разило, так что сразу было понятно, чем я всю ночь занималась.
Позевывая кутаюсь в халат, и думаю пристроится на краешке стула возле стенки. Под проницательным взглядом старика мне по-прежнему жутко неловко, но в следующую секунду становится ещё хуже, когда вся моя конспирация летит к чёрту, а Глеб бесцеремонно усаживает меня к себе на колени.
Кровь прилила к лицу, и я так сильно покраснела, что захотелось сбежать. Вроде бы взрослая женщина, а реагирую как какая-то девочка, которой хочется провалиться сквозь землю.
Жду едкого комментария старика, но тот только хмыкает:
— Разобрались наконец-то. Я уж думал хлюпик ейный окажется шустрее.
Я моргаю, не понимая где это его привычное оскорбление, которым он наверняка должен был меня наградить, а вместо этого только Глеб с довольным оскалом прижимает меня к себе и тычется носом в висок.
— Нет, дед. Я её теперь никаким хлюпикам не отдам.
Это было сказано так трогательно и многообещающе. И зря я боялась реакции деда Степана. Я так и не дождалась от него дурных слов в свой адрес.
Прошло ещё две недели. Я перестала плакать. Глупо. Но даже начала чувствовать себя счастливой. Особенно когда Глеб садился по вечерам рядом со мной на диван и клал руку на мой живот.
— Но он же ещё даже не толкается и не скоро начнет, — напоминала я Степнову. Глеб словно пытался почувствовать новую жизнь. По-детски немного. Но даже так мне было забавно за ним наблюдать.
— Может я просто хочу, чтобы он ко мне привык. Заранее, так сказать.
Мне странно было осознавать, что человек может так относится к чужому ребёнку. Он будто действительно ждёт его появления. Не сюсюкается конечно. Не прикладывает ухо к моему животу, пытаясь выяснить как там наш мальчик. (Мы оба почему-то решили, что будет мальчик. И оба привыкаем к имени Стёпка, на котором настаивает дед.) Нет. Такого нет конечно. Но Глеб в принципе не щедр на слова. Хотя бы проявляет интерес. В то время как его собственный папа, отец моего ребенка, просто вычеркнул нас из своей жизни. Игоря я всё-таки видела перед разводом. Он пренебрежительно отвернулся. Не спешил заговаривать со мной. Да и вообще иметь со мной что-то общее. Обидно, что у моего малыша такой отец. Наверняка он со своей матерью, как бывало и раньше, часто перемывает мне кости, жалуясь ей на то, какая я была стерва. Но чтобы задуматься о нашем сынишке, то ничего подобного скорее всего
Но по крайней мере на днях я стала от этого свободна. К большой радости Степнова. Глеб конечно не бегает по квартире с криками «Моя и только!» Он просто водит большим пальцем по линии моей жизни на левой ладони и строит со мной планы на будущее. Как-то у нас не было этой мутоты, когда не знаешь, как мужчина к тебе относится. Вы просто спите или это нечто большее? Как было у моих подруг. Глеб в отличие от мудаков Надьки и Гали сразу знал, чего и как от меня хочет. Что одну из комнат нужно переделать под детскую. Что этого Вячеслава Сергеевича мне нужно послать лесом, потому что этот типуля какой-то мутный и ещё неизвестно чего ему от меня надо. А через неделю или две нам самим нужно подать заявление. Ещё и сам выяснил, что из-за моей беременности с процедурой узаконивания наших отношений проблем будет меньше. Он так резво взял меня в оборот, что я даже не нашла в себе сил отказаться. Наверное, слишком отвыкла, что важные решения в моей жизни принимает мужчина, а не я.
И вот после всех этих событий мне оставалось только отказаться от этой авантюры с моим начальником. Но как обычно в моей жизни, все пошло не так, как я бы этого хотела.
32
В очередной выходной остановились возле лифта с Глебом, и он продолжает меня мучить.
— Можешь ведь и по телефону сказать что-то вроде «Дорогой, Вячеслав Сергеевич». Нет. «Дорогой» лучше не надо. Так меня будешь называть. В общем могла бы и написать ему: «Идите вы на … с вашими чудесными предложениями!»
Я ещё раз раздосадовано нажала кнопку вызова лифта.
— Ну как ты не понимаешь? Это мой начальник! НАЧАЛЬНИК, Глеб! Я не могу послать его на три весёлых буквы, а потом как ни в чём не бывало заявиться на работу. Тем более от меня и требуется только красиво посидеть за одним столом с его родственниками. Проводить их, потому что они в свой посёлок уезжают. Один раз! Последний! А он ещё и заплатить за это хотел. Ты же сам ремонт запланировал.
— Я достаточно зарабатываю, — насупился мой мужик.
Достаточно для того, чтобы я не участвовала в таких сомнительных мероприятиях. Я подавила тяжелый вздох и снова попыталась его успокоить.
— Ну, что ты нервничаешь так? Он на меня как на женщину даже не смотрит. У него вообще девушка есть.
— Мне достаточно того, что ты на него смотрела, — ворчит этот бычонок. Хватает меня за локоть. — И что-то девушку свою он этим старикам не представляет!
Я пожимаю плечами, и двери лифта наконец разъезжаются. Осталось только сказать Глебке, что это последний раз, когда я подписываюсь на такую дичь ради своего ребёнка. И если уж он позвал меня замуж, то пусть после этого я и буду ЗА мужем, который будет решать все сложные вопросы. Глеб любит быть главным, а я его просто в этом поддерживаю. Для меня же потом старается. И для НАШЕГО, как он говорит малыша. Я пока не позволяю себе Степнову своего ребёнка навязывать. Вот хотела ему это всё сказать. Но на лице Глеба появилось какое-то странное выражение при виде девушки с чемоданом застрявшей в лифте. Кажется, улыбка так и застыла на её наколотых губах. Пухленьких. Как мой мужик любит.