Алька. Второе пришествие
Шрифт:
В зоне отдыха, как и в подавляющем большинстве московских бань, установлены кабинки, каждая на шесть посадочных мест. В этой кабинке посетители раздеваются, оставляют личные вещи, когда идут в парную или мыться, там же они и отдыхают. Состав людей, сидящих в кабинках, меняется, кто-то любит попариться, посидеть подольше, кто-то приходит просто помыться, не засиживается.
Мы с Генкой, напарившись, помывшись, спустились вниз, подошли к гардеробу. Генка протянул свой номерок, я стал искать свой, но не нашёл его в нагрудном кармане пиджака, куда я его всегда
– Слушай, отец, похоже, я номерок посеял.
– А во что ты одет был?
– Пальто серое ратиновое, шапка беличья коричневая.
– А в карманах, деньги, документы?
– Да нет, перчатки только кожаные чёрные и платок носовой.
– Ну пройдись, посмотри. Найдёшь, отложим в сторону, а нет, пойдёшь к директору, заявление напишешь. Или чего там директор скажет.
Перекопав весьма тщательно всё висевшее на крючках, я свою пальтушку не обнаружил.
– Нет моего пальтеца.
– Нет, значит, спёрли, иди к директору.
Поднялись с Генкой вдвоём к директору.
– Здравствуйте, похоже, у меня одежонку украли в вашем заведении.
– Украли – это плохо. Как украли?
– Судя по всему, сначала стащили номерок, потом с ним в гардероб, и поминай как звали.
Директор посмотрел на меня, я был в чёрном кожаном пиджаке – Володька Павлов притащил, ещё до начала кооперативного движения. Где-то их шили в какой-то левой артели и из-под полы торговали, за вполне доступные деньги. Видно, глядя на пиджак, директор составил мнение о том, как я был одет.
– А я знаю, как вы были одеты. Дублёночка болгарская, не новая, года три уже носите, шапочка ондатровая, шарфик мохеровый.
– Не, на мне пальто было серое, ратиновое, югославское, шапка беличья, а шарфик мохеровый, это точно. Денег, документов не было.
– С деньгами в парную ходите?
– А чего, так надёжнее.
Деньги, да какие там деньги, так мелочишку и документы я всегда прятал под двойное дно чёрной кожаной сумки, с которой я ходил в баню и на спорт. Чего бы мне туда и номерок от гардероба не притырить?
– Ну располагайтесь, придётся подождать, сейчас милицию вызовем. А вы сходите пока вниз, ещё покопайтесь, вдруг не заметили.
Я спустился вниз и за разговорами с гардеробщиком переворошил всю его гардеробную – моё пальто отсутствовало.
Милиция приехала часа через полтора – служитель законности, явно замученный всеми этими происшествиями, по-свойски поздоровался с директором, потом расспросил меня с Генкой, заполнил какие-то бумаги, дал мне расписаться и задал вопрос:
– Вы, конечно, в суд будете на баню подавать на возмещение убытка?
Я, признаться, об этом ещё даже не подумал, но ответил:
– Конечно.
– Вам тогда нужно обращаться в суд по Бауманскому району, там скажут, какие документы ещё потребуется. А я вам справочку о краже сразу дам.
Заполнив какой-то бланк с печатью, милиционер вручил её мне и стал основательно размещаться за
Дома Людмила, открыв мне дверь, вглядывалась, не понимая, что её удивляет во мне, не дождавшись, я подсказал:
– Да, я без пальто, шапки и шарфа.
– А почему?
– Мелочи не было, дал на чай гардеробщику. Очень у него глаза грустные были.
На следующий день, натянув своё старое пальтецо и кроличью шапку, я рванул с утра в Бауманский районный суд, писать заявление на баню, за то, что они не уберегли моё имущество, пока я эпикурействовал в парной.
Девушка в окошечке суда, куда надо было сдавать документы, растолковала мне, что я должен обратиться в товароведческую экспертизу, где мне расскажут, сколько стоило похищенное, что я сделал.
Экспертиза эта располагалась где-то в центре, кажется, где-то на Кропоткинской. Очереди не было, в нужном мне кабинете крупная, дорого одетая женщина с властным острым взглядом, увидев мою робкую физиономию, строго произнесла:
– Что у вас?
– Мне для суда нужна оценка украденного.
– Давайте, что там вам милиция понаписала.
Глянув мельком на протянутую мной бумазею, дама сказала:
– Опишите пальто.
– Такое серое, ратиновое, однобортное, в позапрошлом году в Петровском пассаже брал. Югославское.
– Рукав вшивной?
– Да.
– Сто шестьдесят четыре рубля по прейскуранту. Шапка какая? Мех, размер?
– Беличья, шестидесятый.
– Сорок рублей. Шарф?
– Мужской мохеровый, синий с зелёным, импортный.
– И вот так, местами, красная нитка?
– Да.
– Англия, двенадцать рублей. Приезжайте в пятницу.
Получив справку о стоимости похищенного с учётом износа, я в тот же день сдал её в суд вместе с прочими бумагами.
Суд прошёл как-то не пафосно. Секретарь суда открыла дверь в комнату без номера, располагающуюся рядом с залом, в котором должно было произойти судебное заседание, и, увидев меня, стоящего у двери в тот самый зал, спросила:
– Вы на тринадцать часов по поводу кражи?
– Да.
– Заходите.
Я шагнул в дверь, вслед за мной юркнул какой-то мужичок, слонявшийся невдалеке. В продолговатой комнате стоял большой двухтумбовый стол, за которым сидела сухощавая женщина лет пятидесяти, как я догадался – судья, разглядывающая бумаги, которые я приволок в суд пару недель назад. Напротив неё расположилась секретарь. Повернув голову в нашу сторону, судья сказала:
– Присаживайтесь.
Мы расположились на стульях, вдоль противоположной от судьи стены. Глядя на меня, судья спросила: