Алкоголи

Аполлинер Гийом

Укрыла овечьи стадаЗима в серебристую пряжуБьют зорю а я никогдаС изменчивым сердцем не слажуИ как я узнаю кудаКуда уплывут твои прядиБарашков морских кружеваКуда уплывут твои прядиИ канет ладоней листваМой след хороня в листопадеБреду сам не зная кудаСо старою книгой над СенойА боль как речная водаС ее бесконечною сменойИ дни мои словно года

^{Перевод А. Гелескула}

БЕЛЫЙ СНЕГ

О сколько ангелов над головойОдин одет как рядовойВ халате

повара другойИ горний хор вокругОдин как небо голубойВесной ты будешь награжден с лихвойМедалью солнца золотойМедалью золотойОщипывает повар курНеодолимыйСнег и любимойНет меж моих простертых рук

^{Перевод М. Яснова}

СТИХИ, ПРОЧИТАННЫЕ НА СВАДЬБЕ АНДРЕ САЛЬМОНА [26] 13 ИЮЛЯ 1909 Г

Увидев с утра многоцветные флаги я не был ничуть удивленИ себе не сказал мол опять нищету драпируют богатствомМол под ложным стыдом демократия язвы скрываетМол хотят чтоб свобода листве подражалаО свобода природы последняя в мире свободаМол пылают дома потому что уходят из них навсегдаМол взволнованно машут нам руки что завтра вернутся к станкамМол повесили тех чья проиграна жизньМол опять обновляется мир и Бастилия палаНет его обновляют лишь те кто в поэзию страстно влюбленИ Париж оживлен многоцветьем знамен ибо женится друг мой Андре СальмонВстретились мы в дрянном погребкеОба юнцами былиОба курили обноски носили рассвет поджидалиА как мы слова любили чью суть изменить предстоялоИ как мы обмануты были бедные бедные дети не умевшие улыбатьсяСтол и два стакана на нем вдруг привиделись нам лицом умирающего ОрфеяСтаканы скатились стаканы разбились И мы научились смеятьсяИ тогда мы пошли разбрелись кто куда пилигримы сомненья изгнаньяПо дорогам земли по глухим перепутьям сознаньяА потом я увидел его у реки где качалась ОфелияНежно белея в кувшинках как сонГамлеты бледной безумной толпою его окружали и онФлейтой озвучивал странное это веселиеПосле я видел как он с мужиком умиравшим сидел размышляя о благодатиВидел как он восхищался снегом подобным нагому женскому телуВидел как делал он то и другое вспоминая слова что мы так любилиСлова изменившие детские лица и я говорю это все наделенПамятью и Предвидением ибо сегодня женится друг мой Андре СальмонБудем же радоваться но вовсе не потому что наша дружба была изобильной рекойИ плодородьем прибрежных почв которые могут вскормить любогоНе потому что наши стаканы снова смотрят на нас подобно умирающему ОрфеюНе потому что мы так повзрослели что можно принять одно за другое наши глаза и звездыНе потому что знамен многоцветье плещется в окнах довольных граждан которые вот уже больше столетья гордятся каждой мелочью быта и готовы живот положить за нееНе потому что мы научились плакать и не казаться смешными не потому что умеем смеятьсяНе потому что мы пьем и курим как прежде когда мы были юнцамиБудем же радоваться потому что силой внушенной огню и поэтамЛюбовью наполняющей светомВсе Вселенную испоконЛюбовью приказано чтобы сегодня женился друг мой Андре Сальмон

26

Поэт Андре Сальмон (1881–1969) был одним из ближайших друзей Аполлинера. Ассоциативный ряд стихотворения строится на том, что свадьба Сальмона состоялась накануне 14 июля 1909 г., когда отмечалось 120-летие Французской революции. По воспоминаниям поэта Филиппа Супо, Аполлинер написал эти стихи на империале омнибуса по дороге в мэрию (I-а, 1055). Сальмон интересовался Россией, бывал в Петербурге, что нашло отражение и в стихотворении Аполлинера.

^{Перевод М. Яснова}

ПРОЩАНИЕ

Я сорвал этот вереск лиловыйОсень кончилась значит в путьНа земле нам не встретиться сноваЗапах времени вереск лиловыйНо я жду тебя Не забудь

^{Перевод Э. Линецкой}

МЕРЛИН И СТАРУХА [27]

Светило в этот день лоснилось точно брюхоРоженицы к тому ж кровоточа слегкаКровавый свет заря ты мать моя по духуКак менструальный сток сочились облака

27

Старуха — здесь: фея Моргана.

На перекрестке где зимой цветет лишь розаВетров

но без шипов Мерлин все сторожилТеченье бытия его метаморфозыВ которых гибнул мир и воскресая жилСтаруха на осле под мантией зеленойСпускалась вдоль реки развалистой рысцойМеж тем Мерлин среди равнины оголеннойБил в грудь себя крича Гляди соперник мойО ледяной двойник чьей долей я встревоженЧью солнечную плоть знобит при свете дняЯ Памятью любим Смотри мы с ней похожиИ нежно-жалкий сын родится у меня Тут крик его сломил гордыню катаклизмовСветило на плясу задрыгало пупкомВнезапная весна любви и героизмаАпрельский юный день влекла почти силкомНа запад путь петлял равниной захламленнойЧернели кости трав торчал судьбы скелетПод хмарью пирамид над падалью зеленойВетра носили шерсть и предсказанья бедВлюбленная спеша вела осла шажкамиИ ветер ей легко оглаживал нарядЛюбовники сплелись безумными рукамиВ касанье их перстов таился страстный яд Она пустилась в пляс под ритм существованьяКрича Я жду века но ты не звал робелМеня твоих светил смущали волхвованьяМоргана слушала взобравшись на Гибел [28] Как сладко танцевать К тому же вот потехаМираж дрожит поет а злобные ветраСлышней чем хрип луны зашедшейся от смехаИ робких упырей пугает их играЯ ткала пустоту сплетеньем белых жестовЛемуры [29] мчались вскачь в неведомый кошмарА я кружилась чтоб продлить свое блаженствоКоторое всего итог искусных чар

28

Гибел — по старинным преданиям, фея Моргана жила на горе Гибел (ит. Монджибелло — от арабск. «джебель»: гора — мифологическое название вулкана Этны на острове Сицилия); в ее замке находилось множество плененных ею юношей, которых она завлекала с помощью миражей («Фата-моргана»).

29

Лемуры — в римской мифологии, призраки мертвецов — преступников и злодеев, которые не были преданы земле и поэтому бродящие по ночам и сводящие с ума живых людей.

Что доставалось мне от весен изможденныхБоярышник в цвету когда кругом галдятСтервятники деля ягнят мертворожденныхИ дышащих уже на ладан боженятТы жил а я меж тем кружилась да старелаЕще б немного и апрель на этот разВ боярышнике б скрыл измученное телоСтарухи что вконец от боли извеласьИ руки их неслись как голуби в полетеКак день в который ночь орлицей вонзенаИ уходя Мерлин вскричал Пусть будет плотьюСын Памяти моей что лишь Любви равна Будь он суглинком будь подобьем человечьимОн все равно мой сын бессмертия ростокОн глянет в небеса и пламенем увенчанОтыщет путь на Рим и выйдет одинокА та что ждет меня зовется ВивианаМне новая весна пророчит маетуЯ в мать-и-мачехе и в стеблях майоранаУсну прилягу под боярышник в цвету

^{Перевод Г. Русакова}

БРОДЯЧИЕ АКРОБАТЫ

Луи Дюмюру [30]

Вдоль по равнине мимо садовМинуя кров постоялых дворовПо нищим селеньям с зари до закатаИдут бродячие акробатыК ним детвора пристает на ходуЗа ними она бредет как в бредуИ каждая ветка подносит плод имЗа их работу политую потомОбручи вертят гири несутБьют барабан созывая люд

30

Дюмюр, Луи (1863–1933) — французский писатель и критик, один из основателей и постоянных сотрудников журнала «Mercure de France», в котором с 1904 г. печатался Аполлинер.