Алкоголик. Эхо дуэли
Шрифт:
Вид был еще тот: автотранспорт всех возможных видов, шоссе, в четыре ряда движение, посередине трамвайная остановка (островок такой), напротив, на той стороне шоссе, ранее многим командированным и гостям столицы известный ресторан «Молдавия», сейчас называется ночной клуб «Зурбаган». В доме на первом этаже ранее, еще с советских времен, была булочная, теперь супермаркет. Напротив, чуть далее, кинотеатр имени Моссовета. Этот дом вбирал в себя, как губка, различные слои городского населения, и многие даже не подозревали, что живут по соседству друг с другом, так как почти никогда не встречались. Но это, конечно, только так казалось. Незримые нити связывали
Каждый жил своей жизнью, не отдавая себе отчета в том, насколько эта жизнь самостоятельна и не зависит от других. Каждый заботился только о себе, предполагая, что именно в этом и заключается вся цель существования. Одни – в больших квартирах с евроремонтом, другие – в глухих ячейках с малым количеством света и воздуха, но с теми же правами на жизнь.
В съемной квартире Абзаца так шумно, что на кухне, которая выходит на шоссе (а комната более-менее тихая выходит во двор в торце дома), было невозможно разговаривать по телефону – с открытой форточкой совсем ничего не слышно. Да и не было ему с кем разговаривать по телефону. Загазованность сильная, трамвайные звонки и сигнализация, гудки автомашин с раннего утра. Через дорогу в двух шагах рынок – все продукты и тряпье, ширпотреб, хозяйственные всякие дела. Многие приезжали на наземном транспорте на рынок и потом с кучей авосек на ватных ногах тащились обратно. Очень удобно расположена квартира для взрослого одинокого мужчины без машины.
До 11 ночи всегда продавали свежие цветы в павильоне зимой и просто под тентом на улице. «Мертвые, срезанные цветы у подъезда, где живет киллер», – иногда думал Шкабров.
Усилием воли он оторвался от окна и поплелся в душ. Сейчас главное было не потерять равновесие и не упасть. Его ждало возвращение в профессию. А проводником в профессию должен стать Паша, который уже курил возле подъезда, нервно посматривая на часы.
— Я уже жду тебя 15 минут, – вместо приветствия произнес Паша. – Ты опаздываешь.
— А я думал, что опоздаешь ты, – ответил Абзац абсолютно спокойно.
— Почему?
— Думал, что ты застрянешь в пробке.
— Не нервничай, – сказал Паша. – Я-то могу подождать, мне это ничего не стоит, но ведь нас уже ждут. А это такие люди, которые не любят, когда опаздывают.
Паша говорил быстро и торопливо, так что Абзац даже заморгал и поморщился. В сознании всплыло давно забытое неприятное слово «чмо» – как удар половой тряпкой. И откуда это? Так, навеяло.
— Я не нервничаю, – фыркнул Абзац, – поехали. Где твоя машина?
— Вот, разуй глаза! – Паша указал на замерший у обочины «Вольво» цвета «металлик». – Едем.
Паша сел за руль и захлопнул дверцу, он уверенно вел «Вольво» в потоке машин, у него это получалось легко и непринужденно.
Паша не считал, что он «чмо», ему даже в голову такое прийти не могло. Он был в свое время весьма успешным журналистом, а любимцем женщин и детей он оставался всегда. Паша был просто обречен на всеобщую любовь, он знал об этом, и это ему нравилось. Так классно быть в центре внимания, пользоваться природным обаянием – кому не хочется.
Паша умел использовать свою коммуникабельность с умом, поэтому перед ним раскрывались многие двери, а среди этих открытых дверей были и те, которые вели в кабинеты очень высоких лиц.
Про Пашу можно сказать – настоящее трепло. Он отдыхал, когда болтал без остановки, а любимой темой был тот самый высокий стиль жизни, к которому Паша стремился.
Всю дорогу в машине он мучил Абзаца рассказами о своих гастрономических пристрастиях. Абзац уже был близок к тому, чтобы задушить его голыми руками, ему было так плохо… Крутило, мутило. Не так просто выйти из запоя за сутки, если перед этим почти два месяца пил не просыхая. Организм и так измучен, а тут эта жуткая болтовня. Сдерживая эмоции и позывы к рвоте, Абзац был вынужден поддерживать разговор.
— Я люблю пельмени с водкой, – говорил Паша, направляя машину в центр города. – Простая еда… В России тебе не нужно есть апельсины, мандарины, нам нужно есть капусту, свежую, тушеную. В черной смородине больше витамина С, чем в апельсинах и мандаринах. Нужно употреблять те продукты, которые выращены у нас. Сейчас в моде икра рыбы, которая водится в наших водоемах, например щучья.
Пашина болтовня не давала Абзацу сосредоточиться. Мало того, что он ужасно чувствовал себя физически… Тут даже глоток виски уже не помог бы. Это надо пережить, перетерпеть, а потом снова быть бодрым и способным на многое.
Паша завернул в арку и остановил «Вольво» возле перекошенного мусорного бачка.
— Вот и приехали, – произнес он, выбираясь из машины.
Из двора, заваленного всякой рухлядью, потянуло затхлым запахом. Пробираясь вслед за Пашей возле почерневших стен старого дома, ремонтируемого с улицы и пока еще запущенного с непарадной дворовой стороны, Абзац внутренне замирал и съеживался, стараясь не всматриваться в мертвую тишину спящего задворка. Ему казалось, что вот-вот просунется из отдушины сырого подвала рука, схватит его за ногу и потянет…
Вот и пришли. В глубине двора офис. Вполне приличный – современная оргтехника, стильный интерьер. Когда Абзац с Пашей проходили через двор к подвалу, где оборудован офис, чувствовался запах гнилой картошки. А здесь совсем иные ароматы, светящийся аквариум вместо окна, как иллюминатор. Офис вполне можно было бы сравнить с подводной лодкой.
Свирин мерил ногами кабинет. Когда Паша и Абзац вошли, он остановился и сказал:
— А вы знаете, что я думаю, мои дорогие? Когда я буду умирать, я непременно вас, и никого другого, пошлю за смертью. Тогда, по крайней мере, я буду вполне уверен, что проживу пару часов лишних.
Абзацу такой прием показался незаслуженным.
— Пробки на улицах, – оправдывался Паша.
— Ладно, верю, верю. За все бы Родина простила, да не за что меня прощать! – сказал Вадим Свирин, – повернувшись всем телом и крутанувшись на офисном стуле от компьютера.
Своей лысеющей головой и длинным лицом с оттопыренной губой Вадим Свирин живо напомнил Абзацу депутата Владимира Кондрашова, «Мерседес» которого он поджидал жарким летним днем, переодевшись грибником в лесу возле моста. Стрелял, но попал тогда не в депутата, а в охранника с рыбьим погонялом Сом. Было это почти два года назад. Тогда Абзац увлекся содержимым плоской фляжки, обтянутой тонкой тисненой кожей. Фляжка была с виски, спиртное на пару с летней жарой сделало то, что сделало. Он промахнулся. Конечно, Кондратов – профессиональный мерзавец – умер, Абзац отправил его в мир иной, но было это не там и не тогда, где надо. Пришлось напрягаться. И все оно, спиртное. Продлило жизнь депутату.