Алкогольный террор. Лекции профессора Жданова
Шрифт:
— Владимир Георгиевич, что вы скажете по этому поводу?
— Такие разговоры — намеренная клевета на русский народ. Русские люди пьяницами стали только в последние 30–40 лет. До 1960 года мы были самым непьющим народом в странах без сухого закона. Подчеркиваю: пьянство никогда не было русской традицией!
Ярким примером любви к выпивке русских людей чаще всего служит легенда о князе Владимире — крестителе Руси. Внушается, что он был любитель увеселений и пьяного кутежа, и потому отдал предпочтение христианству при выборе государственной религии. Однако документально это не подтверждается. Скорее всего, его знаменитый ответ о том,
Историками установлено, что, став христианином, князь «бодрствует и трезвится», ведет благопристойный образ жизни. Вот как пишет знаменитый исследователь истории православной церкви А. В. Карташев: «Се. Владимир, когда вводил на Руси христианство, то вместе с переменой веры более всего заботился о превращении своего народа в просвещенную, культурную и блестящую нацию по подобию Византии».
Историк Н. М. Карамзин писал, что древнерусские князья отличались трезвостью. Исследователи древнерусской культуры и литературы С. В. Веселовский, Л. Н. Гумилев, Д. М. Балашов, Д. С. Лихачев и другие показывают, что именно на годы принятия христианства приходится расцвет древнерусской культуры, живописи и литературы.
Писатель В. В. Похлебкин, изучая историю водки, не нашел в русских летописях упоминаний о пьянстве русского народа вплоть до XVII века.
В брошюре «Трезвенное воспитание в Российской истории» [9] кандидат педагогических наук С. С. Аникин отмечает:
«Трезвенное воспитание в семействе Рюриковичей доминирует на протяжении всего последующего исторического периода вплоть до времен царствования Ивана Грозного, которым было окончательно создано Русское государство, устои которого базировались на православных догматах христианства. Правители Московской Руси, в отличие от Руси Литовской и Киевской, трезвость высоко почитали и охраняли как особую ценность, корни которой питали высоконравственные народные идеалы».
9
Вся дальнейшая информация этой главы почерпнута в основном из брошюры С. С. Аникина.
Любопытно проследить этапы спаивания и борьбы за трезвость русского народа по запискам иностранцев, побывавших в России в XV–XVI веках [10] .
Польский епископ Матфей Меховский, в частности, пишет: «У них нет вина… Во избежание пьянства государь запрещает под страхом лишения жизни держать в домах мед или другие опьяняющие напитки». Об этом же пишет Алберт Кампенезе в письме к папе Клименту VII.
10
Иностранцы о древней Москве. М., 1991.
Результаты выбора русскими людьми трезвого образа жизни не заставили себя долго ждать. В 1480 году Русь Московская получила полную независимость и вышла с победой из-под монголо-татарского ига, противопоставив трезвости татарской трезвость русскую.
Василий III увеличил Москву в честь победы трезвой Руси над пьянствующей Литвой в июле 1514 года, построив на окраине города Немецкую слободу, где новым жителям (полякам, немцам, литовцам), которые
«…обратив свой народ к трезвости и запретив везде шинки, царь освободился от татарского ига, расширил границы своих владений, его города изобилуют прилежными в разных местах мастерами. А так как своих людей он держит в трезвости, то свободу защищает не сукном мягким, не золотом блестящим, а железом, народ у него всегда при оружии, крепости снабжены постоянными гарнизонами, мира он не вымаливает, силу отражает силой, воздержанию татар противопоставляет воздержание своего народа, трезвости — трезвость, искусству — искусство».
Как свидетельствует англичанин Климент Адаме, посетивший Россию в 1553–1554 годах: «Питье употребляют здесь слабое и нехмельное». А его товарищ Ричард Ченслер поясняет: «Их напиток похож на наш пенсовый эль и называется квас».
Венецианский посол Марко Фоскарино посетил Москву в 1557 году и обратил внимание на то, что русские «употребляют сок вишни, малины и черешни; он прозрачный, красного цвета и превосходный на вкус; они заботливо сохраняют лед и во время жары обыкновенно кладут его в этот напиток».
Спаивание русского народа начинается сразу же после смерти Ивана IV, когда царский престол стали окружать выходцы из европейских государств — «иноземцы», «иноверцы».
Итальянец Исаак Масса, проживавший в России в 1601–1609 и 1612–1634 годах, будучи голландским купцом и торговым резидентом в Москве, а также знатоком закулисных интриг, живописно описывает не только смерть Ивана Грозного, но и венчание на царство Бориса, когда были поставлены для народа «большие чаны с пивом и сладким медом». В своих записках он подробно рассказывает, как Годунов плетет интриги, заигрывает с поляками и другими иностранцами, наделяет их правами гражданства и дает полную свободу «лифляндским купцам», выдавая им право продавать водку, мед и иные напитки, на чем они наживают не десять, а сотню процентов своего барыша.
Об этом же повествует и Конрад Буссов, написавший «Хронику событий 1584–1613 годов», в которой расписывает, как наемные иностранные солдаты бесчинствовали в Москве, ругались над святынями, жгли Москву, ограбили и убили тысячи московитов, разграбили казну и церкви, заточили в Кирилловском монастыре патриарха Гермогена.
При этом, как отмечает польский дворянин Самуил Маскевич, бывший в России в 1609–1612 годах: «Московитяне соблюдают великую трезвость, которой требуют строго и от вельмож и от народа. Пьянство запрещено; корчем и кабаков нет во всей России; негде купить ни вина, ни пива».
Впрочем, скоро все изменилось. Иностранцы, пользуясь своим привилегированным положением и благосклонным отношением к ним новой власти, стали торговать спиртным повсюду. Против спаивания по морально-нравственным соображениям с самого начала протестовала Церковь и народ, а вскоре, по причинам экономическим, оставшаяся без казны власть.
Так, голландский посол Альберт Кунратс Бурх, посетивший Москву с дипломатической миссией в 1630–1631 годах, в своем донесении указывает на то, что «…царь послал во все города указ, чтобы с тех, кто в гостиных дворах будет держать корчмы или торговать табаком, брали большую пеню…»