Алькурд Пардес. День мира
Шрифт:
"Я не закрыл дверь?"
– Да. Я тут по одному деликатному вопросу, - говорит незваный гость, слабо улыбаясь.
– -А-а-а...- медленно кивает Альберт Тунг.
– Вы из группы номер тридцать шесть?
– Совершенно верно, - получает ответ на вопрос профессор.
– Мне нужно вернуть ваши лекарства. Вы забыли их в аудитории.
– Этого не может быть, - Тунг удивленно разводит руками.
– Все мои таблетки при мне, я как раз только, что принимал...
– О нет, нет, нет...- с нарочитой заботливостью, будто указывая неразумному ребенку
– Вы только что выпили лекарство, которое было любезно одолжено вам мною. Это "Кардиоприлин".
– Что?
– Альберт Тунг в изумлении хватает со стола пластиковый пузырек, выглядящий точь-в-точь, как принимаемый им всегда "Сартандис".
– Но "Кардиоприлин" может убить меня, стоит мне испытать малейший стресс!
– Ой, что вы! Вы заблуждаетесь!
– не соглашается собеседник притворно сладким голосом.
– Он обязательно убьёт вас.
От этих слов что-то ёкает в груди, горячий пот мгновенно прошибает Альберта Тунга. Старик чувствует, как взволнованное сердце начинает метаться в груди, а пульс - учащаться. Волнение усиливает страх, страх усиливает волнение. Альберт Тунг пытается сделать глубокий вдох, понимая, что необходимо успокоиться. Спасение может быть только в спокойствии. Необходимо замедлить сердце, заставить его перестать гнать кровь бешенными толчками, иначе оно сгорит, сломается, не выдержав напора.
Все попытки Тунга успокоиться оказываются тщетны. Учащенный пульс громом табуна несущихся по степи лошадей барабанит в ушах. Левая часть груди разрывается острой болью, эхом отдающейся в руке, лопатках и даже шее. Тунг сгибается, жадно хватая ртом воздух, которого начинает катастрофически не хватать. Противный липкий пот стекает со лба, заливая глаза. Старика бросает в жар, сознание помутняется, кроваво-красные круги пляшут перед глазами. Тунг пытается сопротивляться, хотя и чётко осознаёт, что всё кончено.
В сердце будто бы вонзается раскалённая игла, заставляя застонать от боли. Ноги подкашиваются, отказываясь повиноваться. Альберт Тунг пытается ухватиться за край стола, но рука лишь скользит по столешнице, задевая стакан. Звон разбитого стекла последнее, что слышит угасающий разум Альберта Тунга.
***
Это было нечто большее, чем просто "нехорошее предчувствие". Это было осознание, даже знание в чистом его виде, пришедшее словно бы и ниоткуда. Мысль: "Произошло страшное". С каждым метром, который Кела пробегала по коридору, это осознание лишь усиливалась, словно черно-белая картинка, стремительно наполняющаяся цветом. Когда до дверей жилых апартаментов Альберта Тунга оставалось меньше десятка метров в голове девушки пульсировало повторяемое вновь и вновь одно и тоже слово.
Опоздала.
Опоздала...
Опоздала!
Автоматические двери оказались незапертыми и распахнулись в сами, впуская девушку внутрь. Кела замерла на пороге часто и тяжело дыша - марш-бросок по нескольким корпусам дался ей нелегко. Каждый вдох отдавался болью.
Посреди своих апартаментов на полу лежал Альберт Тунг. В руках он сжимал раскрытый пластиковый пузырёк - белые кругляшки таблеток разлетелись в разные стороны, изображая на тёмном ковре пародию ночного звездного неба.
Кела сделала шажок вперед, покачнулась, опираясь о стену, и сползла по ней, обхватывая руками колени.
Её учитель и наставник, профессор в области международной политики и практической дипломатии, лауреат многочисленных премий, автор огромного количества научных работ и учебных пособий лежал бездыханным посреди собственной комнаты.
Альберт Тунг был мёртв.
Глава 10
Миротворец должен игнорировать любую
информацию, дискредитирующую технологию
протекторов. После проявления первых
пара-магических способностей миротворец
обязан пройти шестимесячные курсы,
обучающие контролю и использованию
сил индивидуального протектора.
(Устав Алькурд Пардес
Статья 975.1)
Жужжащий гул, заполняющий обширное помещение, сошёл на нет, стоило ноге инструктора переступить порог одной из самых больших потоковых аудиторий Академии. Лекции здесь проводились не часто, зато собирали целую толпу учащихся, объединяя сразу все группы одного курса или даже несколько курсов. Вдоль стен аудитории висели колонки - без усиления голоса с помощью микрофона преподаватель рисковал оказаться не услышанным далее второго-третьего ряда амфитеатром уходящих вверх парт, волнами расплескавшимися в изящном изгибе по всей длине аудитории.
Больше всего они напоминали гигантские подковы разных диаметров разложенных друг за другом по порядку - начиная с самой маленькой - за которой умещалось не более пятнадцати человек, и заканчивая самой большой - полукругом опоясывающей все остальные парты.
Не смотря на внушительные размеры и впечатляющую вместимость - аудитория способна была принять более тысячи человек - на данном занятии присутствовало раз в десять меньше слушателей.
Подобно молекулам воздуха, что с легкостью увеличивают расстояние, меж собой, заполняя весь доступный объём пространства, студенты практически равномерно распределились по аудитории. Но даже хотя бы иллюзией какой-нибудь заполненности помещения и не пахло. Были компании по пять-шесть человек, сидящих рядом, но в основном контингент присутствующих составляли одиночки, отделившиеся от ближайшего соседа десятком стульев - благо размеры аудитории это позволяли.
Никро скользнул безразличным взглядом по вошедшей - а инструктором оказалась именно женщина. Украдкой снайпер отметил и реакцию остальных окружающих его студентов, особенно отмечая заинтересованные взгляды парней.