Шрифт:
Неожиданное начало
Обожаю неожиданные начала. В них всегда чудится нечто мистическое, а значит, есть и тайна, и рука судьбы, что вершит повороты в жизни, и надежда на продолжение, которое никак не предугадать. Интересно!
Это начало было, как в сказке Корнея Чуковского. У меня зазвонил телефон.
— Кто говорит?
— Алла Пугачева.
— Откуда?
— Из Поворова.
— Что вам надо?
— Десять лет я делаю «Рождественские встречи». Не хотите ли рассказать о них в своих передачах?
Принять
— «Рождественские встречи» живут и процветают, а мы ищем утраченное.
— Я знаю, но вы и не представляете, сколько утраченного вы сможете здесь найти! Подумайте над этим, прежде чем скажете «да» или «нет».
И я стал думать.
Ну, прежде всего, зачем Пугачева взялась десять лет назад за эти самые «Рождественские встречи»? Грубо говоря, чего ей не хватало?
Известности у нее — хоть отбавляй. Может быть, хотела попробовать себя в роли конферансье? Она ведь всегда стремилась к необычному. Но она уже была коверным, клоуном в манеже, понемногу острила, а не просто объявляла номера.
Я хорошо помню ее телевизионные программы «Новогодний аттракцион в цирке». Одна из них, едва ли не первая, проходила на Цветном бульваре, в цирке Никулина, как мы теперь говорим. Юрий Владимирович был еще жив, не было его бронзового памятника у входа, где так любят фотографироваться дети, и никулинские представления всегда проходили с аншлагами.
Вот и в тот вечер «Новогоднего аттракциона» толпы жаждущих попасть на него штурмовали подъезд. Я смотрел на этот штурм, не зная, что делать. Но друзья-телевизионщики протащили меня в цирк с другой стороны, через служебный проход.
Алла и Кио вели программу, причем оба в традиционных цирковых «масках»: Игорь — белый клоун, резонер, Алла — рыжий, способный на любое хулиганство.
После номера воздушных гимнастов Кио громогласно объявлял:
— Каждый артист, входящий в манеж, умеет работать на трапеции. Не угодно ли вам покачаться на ней?
— Отчего же нет? Нам все угодно! — с готовностью откликалась Алла.
На дневной репетиция ее поднимали на два, ну максимум на три метра над ареной. А тут Игорь, вечером слегка принявший на грудь, неожиданно для всех сымпровизировал:
— А не угодно ли вам подняться под купол и спеть там?!
— Нам все угодно, можно и под куполом! — звонко ответила Алла и села на трапецию.
Униформа так растерялась, что начала поднимать Пугачеву вверх, забыв надеть на нее лонжу страховочным тросом. Я видел, как Алла, вцепившись в подвески до посинения рук, поднималась все выше и выше, но не завопила: «Стоп! Хватит! Опустите!»
А продолжала петь, будто все так и задумано:
Миллион, миллион, миллион алых розИз окна, из окна, из окна видишь ты!Бесстрашный
А может быть, готовя «Рождественские встречи», Алле хотелось показать, что не зря она закончила ГИТИС и получила диплом режиссера? Но она уже неоднократно выступала в Центральном концертном зале с сольными программами, с «сольниками», как их называют, и сама их ставила.
Один из них мне запомнился потому, что моя давняя знакомая Зина Шатина, будучи замдиректора этого зала, позвала меня на репетицию:
— Три дня мы уже не работаем, терпим убытки: Алла репетирует с утра до позднего вечера. Приходи, это очень интересно.
Я пришел днем. Работа кипела всюду. В фойе рабочие сцены монтировали выставку — большие щиты с портретами Пугачевой, афишами на русском и иностранных языках, яркими, цветными, явно зарубежного происхождения, стенды с разноформатными буклетами.
Все сценическое пространство, почти до самых колосников, заняла сложная металлическая конструкция, напоминавшая то ли силуэт большого города, то ли детскую фантазию, сооруженную из «Лего».
Я вошел в полуосвещенный зал в тот момент, когда Алла отдавала кому-то команды и по ее велению на фоне конструкции распускался сказочный веер из зеленых лучей, никогда до того не виданных.
— Это Пугачева привезла из-за границы новинку — лазерную установку, — пояснила мне Зина. — Наши пожарники, насмерть напуганный пожаром в гостинице, с тех пор как огня боятся всяких новшеств. Каким образом Алла сумела их уломать, до сих пор не понимаю!
Никогда не думал, что наблюдать за тем, как репетирует Пугачева, — такое увлекательное зрелище. Ее талант — неиссякаемый источник. Предложения, выдумки, находки сыплются как из рога изобилия. Кажется, ставя очередной номер, она выложилась полностью. Но вот без перерыва переходит к следующему и оказывается — ничего подобного. Она ищет снова и снова и — самое удивительное — находит искомое.
«Рыжую кошку», например, я уже выучил наизусть, но Алле все еще чего-то не хватало. Трио «Экспрессия» в сотый раз, до пота, повторяло свой танец.
— Нет, нет, — останавливала их Пугачева. — Финала нет. Надо его найти...
Она нервно ходила по сцене.
— А что, если сделать так? — вдруг сказала она и выдала трюк, которого никто не ожидал: села верхом на Моисеева и с гиканьем, под смех и аплодисменты всех, кто был в зале, укатила за кулисы.
— Перерыв десять минут! Затем прогон первого отделения! — объявила она.
И мы увидели программу, в которой не эффектное оформление — с игрой света, обильными дымами, скрывавшими, к досаде, порой исполнительницу, — стало главным. Все определила точная компоновка песен. Не по принципу горячее — холодное. Разрозненные, казалось бы, песни-монологи Алла выстроила в эмоциональный рассказ о жизни человека. Тут было все — его победы, поражения, страдания, радости, желание любить и быть любимой.