Аллигатор
Шрифт:
— Представляю.
— Не представляешь. Я когда этого Саню встретила — подумала: ну, наконец-то! Счастливый билет вытянула! А хуй там. Да и ладно. Может, мне с Игорем этим повезёт.
Она делает последнюю затяжку, докуривая сигарету едва ли не до фильтра, а затем бросает её под ноги и давит кроссовкой.
— Пойдём?
— Пойдём, — пожимаю плечами я.
И мне становится в этот момент так жалко её, ссутулившуюся и растерянную, мечтающую вырваться из нищеты, что я приобнимаю её и шепчу ей на ухо:
— Не переживай, Ритк. Поедем мы на море. Они, конечно, бабники и мажоры,
— Спасибо тебе, — шепчет она в ответ. — Ты вот — настоящая подруга. Не то что Катька…
Глава 3
Передо мной бескрайнее море. Тихое и приятное — ветер очень слабый и волны едва заметны. Зато отражение вечернего солнца в воде слепит глаза своими яркими бликами.
Куда ни посмотри — везде только море, небо и размытая линия горизонта. Здесь было бы удивительно спокойно, если бы не пьяный гогот за спиной.
Я сижу на корме яхты, вытянув ноги на пляжном шезлонге и попивая из бокала красное вино. Вино хорошее. И сейчас очень кстати. Лёгкое опьянение помогает мне мириться с тем, что происходит в каютах и на носу этой маленькой яхты.
Слышу лёгкое шлёпанье босых ног. Кто-то идёт. Но я даже не оборачиваюсь.
— Оксанк! — пьяно окликает меня Катька. — А чего ты сбежала-то от нас?
Вздыхаю. Надеюсь, не заметно.
— Да хочется здесь посидеть.
Оксанка весело плюхается на соседний шезлонг. Она в одних трусах — нижней части своего чёрного бикини. Тянется рукой к тюбику солнечнозащитного крема, с лёгким щелчком открывает пальцем крышку и с хлюпаньем выдавливает порцию на ладонь. После этого принимается активно намазывать грудь. Сиськи у неё — что надо. Третий размер, круглые, с острыми вершинами и круглыми розовыми сосками. Такие сиськи обычно бывают в рекламе пластической хирургии. А ещё их нередко демонстрируют в голливудском кино известные актрисы, которые этой самой пластической хирургией воспользовались. А у Катьки они такие от природы. И Катька, пожалуй, единственная девчонка в моём окружении, которая не комплексует на тему груди.
— А что трусы не сняла? — снова повернувшись к воде, иронично спрашиваю я.
Катька усмехается.
— Сняла.
Удивлённо перевожу взгляд на её трусы.
— Да вроде на тебе.
— А я опять надела. Мы только что с Сашей о-о-очень классно потрахались. Там в каютах вообще огонёк. Только качает немножко. Но это придаёт пикантности.
Когда я видела Сашу в последний раз, он уже был в дрова. Не знаю, как он там смог "очень классно потрахаться" вместе с Катей, но факт остаётся фактом — на солнце его развезло сильнее всех. Хорошо хоть уже так не печёт.
— Ясно, — говорю я.
— Я вообще за тобой пришла, — заявляет Катька. — Пойдём в сексфанты играть.
— Да не хочу я, я же сказала…
— Слушай, ну так тоже нельзя же.
— Как "так"?
— Ну, вот так вот. Там Стас, Ритка, Саша, все тебя ждут. Игорь тоже ждёт. Он, между прочим, знаешь, что сказал?
Катька тянется к моему уху. Перегаром от неё разит — мама не горюй.
Позади — новый взрыв пьяного хохота. Среди мужских голосов отчётливо слышится Риткин. Ей дико весело. Она уже отдалась и Игорю
Вздыхаю.
— Мне это не очень интересно, Кать.
— Да ты погоди! Он знаешь чё сказал?
— Ну что?
— Что хочет тебя.
— Я за него очень рада, — сухо отвечаю я, и делаю глоток вина.
На самом деле я нервничаю. Вообще они ко мне активно не пристают, но всё же впереди ночь. Завтра, когда мы прибудем в порт Абрау-Дюрсо, я эту яхту покину. Решила твёрдо. Нечего мне здесь делать. Денег на обратную дорогу хватит. Может ещё и по городу погуляю. И искупаюсь, перед тем, как уехать обратно в Москву. Никто из пятерых этого, естественно, пока не знает. Незачем их провоцировать. Мне и так бы ночь продержаться.
Сзади всё подозрительно затихает. К тому же кто-то заглушил мотор. Я даже слышу плеск рыбы, выныривающей из гладкой тёмно-синей воды.
— Всё-таки ты не умеешь получать от жизни удовольствие, — откинувшись на шезлонге, выставив вперёд грудь и прикрыв глаза, философски изрекает Катька. — Что интересного — сидеть тут одной, не пойму.
Позади какой-то приглушённый грохот. Следом смех.
Затем неуверенные шлепки босых ног.
— Обана! — судя по голосу, это Стас. — А вы вон где!
Катька, встрепенувшись, оборачивается.
— Стасик! Ты к нам?
— Я за… ик… вами.
Он усаживается между нашими шезлонгами на корточки и, вертя головой, доверительно сообщает:
— А у меня стоячок. И я бы не прочь… ик… тоже… немножко… покувыркаться в каюте… Но можно и здесь… Как насчёт жмж?
Придурок пьяный…
— Никак, — говорю я.
— Оксанк, — он поворачивается ко мне и пытается сфокусировать на мне взгляд. — А я могу и только с тобой.
— Отстань от неё, — вдруг заступается за меня Катька. — Не видишь, человек не расположен?
— А мы сейчас… ик… расположим…
Стас медленно выпрямляет перед собой руку, а затем резко пытается схватить меня за грудь.
— Руки убери! — отпрянув, зло восклицаю я. — Ты не охренел ли?
— А чё такого-то? — растерявшись, спрашивает он. — Что ты… ик… как эта… самая…
Какая же я дура, что позволила себя уломать на этот круиз… А что теперь-то делать, когда до ближайшего берега — километры?
— Хотя….
Стас встаёт и, пьяно качнувшись, хватается рукой за Катькин шезлонг.
— Хотя сиськи у Катюхи-то получше наверняка…. Предлагаю сравнить… Ты только футболку сними.
Делаю вид, что не слышу его.
— Стас, отцепись от неё, — с поддатой суровостью говорит Катя.
— А твои сиськи можно потрогать?
Катька хихикает.
Закатываю глаза.
Просто какой-то пиздец происходит. Вопрос — где я буду спать? Надо будет дождаться, пока их всех вырубит. А то я ведь глаз не сомкну.
— Ты уже трогал, — игриво отвечает Катька.
— То не считается… — бурчит Стас. — Это ж фант просто. А я нормально хочу… И потом, я тут единственный, кто ещё не потрахался… Вон, слышите?