Шрифт:
Ольга Раковецкая – писатель, музыкант и магистр МГУ в сфере культуры. «Аллиумы» – третий сборник малой прозы Ольги, публикуемый в сотрудничестве с издательством «Страта» (2018 – «Иглы в воде», 2019 – «Танец дыма»). Рассказы и эссе, объединённые темами любви и одиночества, свободы и веры героев в правильность собственного выбора обретают симфоническую форму благодаря зрелому литературному мастерству автора.
All rights reserved. No parts of this publication can be reproduced, sold or transmitted by any means without permission of the publisher.
Предисловие
Аллиум –
Мой сборник малой прозы, состоящий из 39 рассказов и эссе, напоминает фрагмент поля аллиумов. Каждый их крохотный цветок сродни краткому тексту, и моё воображение отождествляет данный сборник с самыми настоящими одуванчиками.
Так пусть после прочтения рассказов этой книги станет возможным загадать желание и сдуть все цветки.
Автор
Масло лотоса
– Я иду к своим тайкам. В ближайшие два часа прошу меня не беспокоить, – сказала я, как отрезала, некоторым друзьям-родственникам.
В последнее время мне суждено было втянуться в потрясающее по своей силе занятие – массаж тела. Я вновь нуждалась в лекарствах, те, которыми я пользовалась когда-то, потеряли актуальность, и потому я судорожно искала нечто новое и наконец нашла.
Несколько лет назад совершенно случайно я оказалась на последнем этаже одного из торговых центров Г***бурга, из праздного любопытства или блаженной лени, если быть до конца честной. Тот этаж рассказывал об удовольствиях разного рода: медитациях, йоге, массаже. Я никогда не пробовала тайские практики и потому решила – момент настал, но, как показало время, это оказалось разовой акцией. Дело было в позвоночнике, который после одного посещения затрещал так, что стало страшно. Тогда ещё Г***бург не успел научить меня многому, так что я отказалась от дальнейших посещений центра.
Спустя несколько лет я подобным же образом праздно подъехала на эскалаторе на последний этаж и поразмыслила: почему бы и нет? Вообще это был период, когда всё и все вокруг подталкивали моё нутро к различного рода учениям, даже один мудрый человек, в процессе знакомства с моей дипломной работой, сказал:
– Вот вы пишете, что в идеале пианист, который хочет что-то понять в творчестве Скрябина и приблизиться к интересной интерпретации его произведений, пусть и миниатюр, должен съездить в Индию. Вы сами там были?
– Нет, – я слегка помялась и выдержала глупую паузу. – Не была.
– Значит, планируете? – мудрый человек посмотрел на меня с вызовом.
– Конечно, в ближайшие два года съезжу туда.
– Понимаете, если вы этого не сделаете, ваша работа потеряет всякий смысл! Вы же не бездумно её писали?
Я, признаться, не планировала никакой поездки, но это замечание оказалось точным и крайне занимательным для меня. Я захотела в Индию, в собор у озера, где можно было бы представить исполнение Мистерии или моей любимой прелюдии № 21 op. 11
В самом деле, если я подписываю своё имя под теми словами, что нашли своё место на такой-то странице моей работы, нужно им соответствовать, чтобы верить в то, о чём я пишу.
Итак, я стала всерьёз подумывать над долгой поездкой приблизительно на Восток. В силу занятости и ограниченности средств на этом этапе жизни я предоставила решение индийского вопроса времени и абсолютно уверенно перешагнула порог тайского центра вновь, как тогда, несколько лет назад.
Ничего не поменялось. Пахло все так же, чайным деревом, впереди висел барельеф Будды в золоте, всё было увешано лёгкими тканями и тихо звучала музыка с цимбалами. Я не то чтобы настроилась на новый лад, нет, я поняла вдруг, что вся гадость, меня беспокоящая, осталась за дверьми, и как бы она ни воевала, ни кричала, ни дралась со стеклом, отделяющим центр от всего Г***бурга, она не пройдёт сюда, так как здесь царит абсолютное умиротворение. Интересный опыт, подумала я и решилась на получасовой массаж в кимоно.
Ко мне вышла тайка, она сложила руки и поклонилась, я сделала так же. Знаком она дала понять: иди за мной. Ни слова милая Т** не понимала по-русски, да и по-английски фактически тоже, и это мне нравилось. Полчаса никто ничего не будет мне говорить, и я ничего не должна из себя выдавливать.
Моим глазам открылся длинный холл с высокими потолками. С обеих сторон стены и двери были отделаны тёмнокоричневым деревом, по углам расположились небольшие фонари с исходящим из них приглушённым светом. Я ступала по циновке осторожно и быстро, стараясь поспеть за своим мастером. Она всё смеялась надо мной – кто знает, почему? Но вот ей было потешно за мной наблюдать и всё тут, теперь и я стала смеяться над собой, толком не понимая причины. А что – если поразмыслить, я была очень смешной: попасть в странное положение, оказаться втянутой в такую ситуацию и головой, и душой… Это очень смешно.
Т** закивала. Мол, правильно, хохочи, наконец и ты понимаешь, как выглядишь. Только подобная реакция тебя отрезвит.
Тайка открыла тяжёлую дверь, за которой оказалась низенькая комната, выполненная полностью в чёрном камне, как пещера с исходящим из неё тёплым воздухом. Передо мной красовался массажный стол с белыми цветами, и на вешалке болталось огромное кимоно.
– На, – тайка нетерпеливо протянула мне одежду.
Со штанами было трудно справиться, так что Т** тут же подбежала и, мотая удручённо головой, стала заниматься поясом. Неумеха я, конечно, но что поделать!
Когда-то – а это было совсем давно – я не могла завязать правильно пояс кимоно в зале, где занимаются восточными единоборствами. Я была увлечена карате-до и пару раз в неделю мне приходилось управляться с поясом. Я каждый раз опаздывала на разминку – тот самый ненавистный бег (намеренно ли? Всё началось с детского сада, когда я не ходила на физкультуру, упрашивая воспитателя попить со мной сладкого чая с хлебом и сливочным маслом, самым обычным, – всегда срабатывало), и тренер каждый раз не уставал помогать мне правильно завязывать белую ленту. Тот узел очень странный и сложный в исполнении, но мне нравилось ощущать его на себе, будто я была на следующий час «в дамках». И потом, спустя годы, я старалась также повязывать пояс осеннего пальто. Выходила пародия на главную тему, но мне это было близко, будто традиции детства продолжали существовать в настоящем.