Алло, милиция? Часть 3
Шрифт:
— Неуважительно как-то. А она за тебя ходатайствовала…
— Спасибо ей. Но я и сам. Тем более, это всего лишь развлечение. Хочешь — бери меня в дело. Ну а нет — без обид. Разбежались.
— Она сказала, что ты торговал золотом?
— Вот же язык без костей… — изобразил раздражение Егор. — Точно бабам ничего говорить нельзя. Объяснил ей: с этим давно покончено. Потому что — статья. А пока я нашёл схему, Кодексом не предусмотренную. Само собой, попытаются приколупаться, если всплывёт… Но чрезвычайно маловероятно,
— Туману напускаешь?
— Какой туман! Я прямо говорю — не скажу. Вижу тебя первые десять минут. Твоя сестра тебе тут же выложила про золото, ты кому про мои гешефты расскажешь?
— А вроде говорил ей, что ты рисковый и фартовый, — поддел Глеб.
— Без базара. Это когда делаешь ставку и ждёшь — сыграла она или деньги ушли в задницу. Но вот ждать, придут за мной или нет, нам не нужен такой хоккей. И тебе, Глеб, скажу: меньше знаешь — крепче спишь.
— И как с тобой говорить…
— А ты пока правила расскажи. Может, я сам первый пошлю тебя дальше, и продолжения не будет.
— Правила простые. Входной билет двести рублей, и ты мне отдашь их прямо сейчас. Минимальная ставка — тысяча.
Вот это инфляция, подумал Егор. До Нового года за билет просил сотку. Растут аппетиты у пацана… Ну, пусть потешится напоследок.
— А максимальная?
— Нет максимальной. Правда, больше пятёрки никто не положил.
— Продолжай.
Глеб всматривался в Егора столь испытующе, что, казалось, дырку прожжёт.
— Участвуют пять водителей. Чья машина останется на ходу, тот и победил. Соответственно, победили те, кто на него поставил. Я удерживаю пятнадцать процентов, всё честно.
Лейтенант потёр лоб.
— Нихрена не понятно. Допустим, два десятка игроков, вряд ли больше. По паре косарей положили в среднем, итого сорокуха. Пятнадцать процентов с неё — это шесть тысяч. Надо: нанять гонщиков, подмыть пять тачек… Не, арифметика не пляшет. Останется пшик. С двух угнанных «жигулей», разобранных и проданных, навар куда толще. А пять… Ты, часом, не разводишь?
— А ты, часом, не из мусоров? — разозлился Василевич.
— Почему «часом»? Два года отработаю в ментуре по распределению. Ольга в курсе. Не час. Потом свалю, если война в Афгане кончится, и нас не будут обувать в сапоги. Но ты не ответил, зачем тебе этот гемор? Поднимешь вчистую штуку или две, а шуму и риска… Столько людей в теме! Кто-то вложит ещё. Обиженный проигравший, например.
— Обиженный? Пусть приходит снова и играет! У нас дверь в одну сторону. Зашёл — выхода нет. Делай следующую ставку или…
— Или? Смотрю, у тебя железные яйца, парень. В самом деле? Чтоб такие заявки делать, нужно кого-то за спиной иметь. А также сверху, чтоб прикрывал и крышевал. Не блефуешь?
— Один сосунок думал — блефую. По концухе повесился.
— А если бы не повесился? Хватит
Конечно, такого напора Василевич не ждал.
— Если один раз позволишь послать себя на Х, все будут вытирать об тебя ноги.
— Тут ты прав, Глеб. Короче, у меня предложение простое. Сейчас даю тебе две сотни. Да хоть три. Смотрю твоё автородео, пару штук поставлю. Понравится — буду ходить дальше. Нет — значит, нет. И не потому, что на тебя можно класть болт. Просто так договорились.
— Так не правильно… И за мной есть, и надо мной есть. Они не одобрят.
— Тогда не на того напал. Люди при деньгах, они с характером. И со своими условиями. Я сам решаю, куда трачу бабки, с какими девицами встречаюсь. Или ты ищешь пельменя, готового лезть в петлю?
Егор сделал последний глоток, плеснул остатки в полузасохший фикус, поймав осуждающий взгляд тётки за стойкой, и повернулся уходить.
— Стояночка… Ты уже слишком много знаешь о нас.
Тон гопника плохо удавался студенту.
— Не проблема. Могу завалить тебя прямо тут. И тогда все будут знать о Глебе Василевиче 1959 года рождения, погоняло «Баклан», только одно: он — труп.
— Ты даже мою фамилию выяснил… И год рождения!
— Само собой. Это не сложно. Подумай, я буду доверять несколько кровных тысяч неизвестному Васе Пупкину? Сам так развлекайся. Эх, жаль, что не вышло разговора.
Он решительно вышел из кафе, взяв курс на стоянку такси. Расчёт был прост: Баклан, строящий из себя крутого, не может оставить всё как есть, иначе он — в проигравших.
Как и следовало ожидать, Глеб догнал.
— Давай так: первый раз — без обязательств. А там решишь, ты с нами дальше или отваливаешь.
— Когда?
— Завтра около полуночи встречаемся у выезда на Брест перед Кольцевой. Машины есть, готовятся. Будет лучше, чем в прошлый раз. Тебе понравится.
— Ну, смотри. Если что, я знаю, где тебя найти. Даже без помощи Ольги.
Егор, не смущаясь, что находились на открытом месте, сунул четыре зелёные пятидесятки.
— Хорошо. А на твой вопрос я отвечу: мне нравятся машины. И мотоциклы. В юности тренировался на кроссовых на «Заре». Считай, что гонки — это хобби. Зарабатываю другим.
— Нормальный, пацанский ответ. До завтра, Глеб.
Ага… Вот что сыщик из Заводского знал про стадион «Заря», о занятии мотоспортом организатора преступления. Что же сам не вычислил Василевича, с такой-то зацепкой?
Хуже всего, что выезд на Брест — практически прямо противоположное место относительно стадиона, прикинул Егор. Тот — на северо-востоке от центра, Брестское шоссе уходит на юго-запад. То есть рихтовать тачки они будут в другом, пока неизвестном месте.
С грузом тяжёлых мыслей вернулся в РОВД и тут же начал звонить, пользуясь отсутствием Вильнёва.