Альма 2. Точка бифуркации
Шрифт:
– Вот только не надо мне тут толкать общие фразы, - снова начал заводиться я, - не знаю, насколько ты меня старше и опытней, но мне нужно знать, что здесь творится! Буквально вчера меня пытались убить. То, что я здесь сижу с тобой рядом не более чем счастливая случайность. Мне выпал шанс, один на миллион.
– Рад, что ты это понимаешь.
– Мне пришлось убивать. Мне пришлось умирать. Защищать свою и чужую жизнь. Твою мать, да у меня руки теперь по локоть в крови!!! И я хочу знать, чья это вина!
– Не ори.
– Я не ору!
– Вот и не ори, девочек разбудишь.
Все
– Что с ней?
– уже намного тише спросил я.
– Нервы, стресс, - вздохнул Стен, поворачивая руль в сторону улицы, ведущей к выезду из города, - ей вчера собственноручно пришлось отрезать голову Шаману. А ведь мы его только-только начали в норму приводить. Потом почти сутки сама же его и выхаживала. Бедняга...
– Что?!
– Экстренная эвакуация базы, - пожал плечами парень, - когда на нас напали, и стало ясно, что шансов выйти живыми из боя с каждой секундой становится все меньше, те, кто остались в живых, решили отступать. Алису нападение застало прямо в лаборатории. Если бы мы успели восстановить Шамана побольше, еще был бы смысл его забирать целиком, а так... 38% физического объема тела. Кого тут смешить? Ты же помнишь сколько аппаратуры мы напихали вегорекрокамеру?
– Угу...
– Вот и я о том же. Бой подкатывался все ближе, нужно было срочно уходить, а у нее из подручных средств с хорошей режущей поверхностью только пила. Бедная девочка...
– Шаман-то жив?
– спросил я, тупо глядя на дорогу.
– Жив, конечно, что ему сделается. Она ж не садист, сознание ему вырубила перед началом. Вот только сама после этого... Она же младше тебя по возрасту будет. Совсем еще ребенок. Представляешь, что она чувствовала, отрезая человеку голову короткой медицинской пилой?
– Но она же в итоге спасла ему жизнь.
– Только это потом и помогло привести ее в чувство.
Очередной ухаб слегка подбросил машину, и Алиса невнятно застонала во сне. Мы помолчали.
Асфальт километрами ложился под колеса, сокращая неведомый мне путь. Мимо проносился густой лес, притихший под жарким летним солнцем и нескончаемая череда машин. Выходные заканчивались, и люди спешили домой после отлично проведенного за городом отдыха. Многие водители с завистью смотрели из многокилометровой пробки на нашу почти чистую полосу движения. Что поделать, в воскресение всегда проще выбраться из города, чем попасть в него...
– Твой первый?
– тихо спросил Стен, скосив глаза в мою сторону.
– Он там был не один...
– Сколько?
– Шестеро... Про тех, что были в лесу не знаю, не было времени посмотреть. Я... Я просто отключил эмоции, как меня учили. Действовал на автомате. Как машина.
– Ты только защищался, - неожиданно мягко ответил Стен, - запомни это. Они...
– Да что они?!
– взорвался я, - что они вообще могли противопоставить мне, одаренному?!
– И именно благодаря этому ты сейчас сидишь, и разговариваешь со мной, а не гниешь в земле. Ты спас жизнь ребенку, рисковал собой, защищая его. Это более чем достойный поступок. И я понимаю, как тебе сейчас должно быть тяжело.
– Нет, не понимаешь!
– Это пройдет, - невозмутимо продолжил Стейнульв, - но ты должен справиться с этим сам. Просто пережить это. Знаешь, когда что-то ужасное врывается в твою жизнь и потрясает тебя до глубины души это... очень тяжело. Ты ходишь несколько дней, а то и недель, переваривая все в себе. Не в силах принять увиденное как данность. Мучаешься и сжигаешь себя раз за разом. Твоя душа горит и никакой лед не способен потушить это пламя... Но переживая такие потрясения раз за разом, ты закаляешься. Тебе требуется все меньше времени, чтобы привыкнуть. И вот уже недели превращаются в часы, а часы в минуты... Главное не дать сломать себя. Не стать циничным ублюдком, с равнодушием взирающим на что угодно. Кто-то посчитает это самым сложным. Но знаешь, что я думаю? Тем людям, которые по-настоящему осознали это, не стоит бояться. Они никогда не станут такими. Понимаешь о чем я?
– Да...
– Вот и отлично. Ты убивал не воинов, а убийц. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, чем один отличается от другого?
– Воин не тот, кто отнимает жизнь, - помолчав, все-таки ответил я, - а тот, кто готов отдать свою, ради того, чтобы жили другие. Так говорил мой дед.
– Хм... мудрый у тебя был дедушка. Не то, что мой.
– А что твой?
– невольно заинтересовался я, ерзая на разогретом жарой сиденье.
– Круг интересов моего деда сводился исключительно к гулящим женщинами и кружке старого доброго эля, - пустился в воспоминания Стен, - помню как-то раз, он так надрался, что не смог сбежать от разъяренного мужа своей очередной любовницы. Да и куда бежать в его-то возрасте? Только и хватило прыти, чтобы выпасть в окно, прямо под ноги дружкам Фрога.
– Его что, убили?
– ужаснулся я.
– Да какое там, - отмахнулся он, - старый хрыч, пользуясь своим преклонным возрастом, решил покаяться и объявил всем, лежа прямо в грязи, что если ему дадут перед расправой выпить, то он сам расскажет обо всех своих похождениях, не таясь и не стесняясь.
– И те люди его не побили?
– Да кто ж им после этого позволит? Когда такой человек как мой дед, решает рассказать о своей жизни без утайки, то мало кто решится пропустить такое шоу. А ему было, что рассказать, уж поверь мне.
– И чем вся закончилось?
– Он выпил почти целый бурдюк вина и рассказал как он что делал и с кем. Рассказ затянулся надолго. Честно говоря, удивлен был даже я, который знал его лучше всего - все-таки одна семья как-никак. Если описывать вкратце, то в нашей деревне его внимания сумел избежать только крупнорогатый скот, да и то, как мне думается, не полностью... При этом он так активно живописал и смеялся, что под конец не выдержал и помер, словив грудную жабу.
– Чего словив??