Альма Френг и солнцеловы
Шрифт:
И снова в доме воцарилась мёртвая тишина. Никто не двинулся открывать дверь, как сделали бы все обычные люди. Может, Симон уже забыл, что полагается делать в таком случае?
Диииин-доон.
Позвонили снова, и на этот раз звонок раздавался дольше, будто тот, кто настойчиво жал на кнопку, знал, что они дома.
– Я… э… я открою! – неуверенно крикнул Симон с первого этажа. Альма выбежала в коридор, за ней следом – Бёрре. Она остановилась перед лестницей. Отсюда можно было наблюдать за дверью, оставаясь скрытой от глаз пришедшего.
Симон
– Добрый ве… – голос его замер.
Он резко захлопнул дверь и отступил назад. Шаг, ещё шаг. Он был ошарашен, даже не заметил, что пятится прямо на комод. Альма собиралась крикнуть и предупредить его, но было поздно: Симон налетел на комод у стены. Он схватился руками за воздух, пытаясь удержаться, но ничего не вышло. Комод завалился, увлекая с собой всё: и Симона, и ключи, и несколько Альминых фото, висевших на стене, цветочный горшок и вазочку с конфетами. С оглушительным грохотом всё оказалось на полу.
Симон растерянно огляделся. Упёр руку в пол, пытаясь подняться, но снова рухнул с тихим стоном.
– Ну полно, Симон, – раздалось из-за двери.
Ага, это женщина, поняла Альма. И в эту секунду в проёме показалась гостья. В возрасте. Не старая, но с седой прядью в тёмных волосах. Высокая, на вид не особенно страшная. Дама чуть приподняла брюки и присела рядом с Симоном.
– Не хотела тебя напугать, – сказала она приветливо. – Не ушибся?
Отец не ответил, только молча буравил её взглядом. Грудь его вздымалась и опускалась, будто он с трудом мог отдышаться.
– Элионора… как? – прошептал он.
– Полно, Симон, – повторила дама. – Как давно ты перестал называть меня мамой?
Глава 4
Письмо и стеклянная шкатулка
– Ты… ты… Как ты нас нашла? – запинаясь, проговорил Симон.
Он успел подняться и теперь стоял лицом к лицу с незваной гостьей.
Внешне они были похожи, это точно. Альма подалась вперёд. Неужели это её бабушка? Симон никогда не рассказывал о своей матери, Альма бы это запомнила.
– К счастью, я тебя всё ещё неплохо знаю, – ответила женщина, – так и подумала, что ты сменишь фамилию, но новую выберешь созвучную старой. И не прогадала! Бинго! – Она коротко и на удивление высоко усмехнулась. А вот Симону, похоже, было вовсе не до смеха.
– Не воображай, что ты меня знаешь, – сказал он глухо.
– Симон, – спокойно ответила женщина, – ну сколько лет прошло! Да и мне надо рассказать тебе кое-что важное. Если я сейчас не вовремя…
– Не вовремя, – оборвал он её. – Слушать ничего от тебя не желаю.
Дама глубоко вздохнула.
– Иногда ты невыносимо всё усложняешь, Симон. У нас маленькая семья…
– Мы, – выдохнул он тяжело, – больше не семья.
Женщина запрокинула голову и прищурилась. Но потом коротко кивнула и опустила руки.
– Ну хватит. Если думаешь, что я позволю тебе жить тенью, когда ты нам нужен… а ты нужен… не говоря уже об Альме…
Сердце Альмы пропустило удар. Откуда незнакомка
– Альму не трожь! – рыкнул Симон. – А теперь уходи.
Женщина покачала головой.
– Симон, по правде говоря…
– Вон! – Симон едва не срывался на крик. – И не возвращайся!
Женщина как будто намеревалась сказать что-то ещё, но в итоге лишь вздохнула и отступила на шаг.
– Хорошего вечера, – сказал Симон и захлопнул дверь.
Звух удара прокатился эхом по этажам. Симон прислонился к стене, будто ему нужно было отдышаться. Когда он снова огляделся, то заметил на лестнице Альму.
– Что… – начала она.
– Не бери в голову, – прервал её отец.
– Но…
– НИ СЛОВА БОЛЬШЕ! – вдруг закричал он. – МАРШ В КОМНАТУ!
Альма, которая едва ли когда-то слышала, чтобы он повышал голос, настолько обомлела, что подчинилась приказу.
Она сидела на кровати и размышляла. Всё это слишком странно. Неужели у неё была бабушка, о которой она ничего не знала? Когда мама ушла, они остались с отцом вдвоём. Бабушек и дедушек никогда не обсуждали. Неужели такое возможно? Это же не какой-то там пустяк – выяснить, что у тебя есть родственник, когда у тебя их так мало. А если у Альмы есть бабушка, что же такого страшного могло случиться, что Симон не желает иметь с ней ничего общего? Нет, надо спуститься и поговорить с отцом.
И тут Альма услышала тихий стук в окно. Она встала и осторожно к нему приблизилась. И вдруг увидела: к окну приклеилось письмо! На конверте, перевязанном тонкой ленточкой, значилось: «Альме». Она осторожно открыла окно и отлепила письмо от стекла. Конверт оказался неожиданно тяжёлым.
Альма поражённо смотрела на своё имя, выведенное красивым почерком. Дрожащими руками она вскрыла конверт.
Внутри оказалось два предмета. Во-первых, сложенный вдвое листок бумаги. Казалось, его вырвали из блокнота в спешке, потому что край был неровный. А вторая вещица была куда более занятной. Альма вытянула золотую цепочку с маленькой шкатулкой на конце. Шкатулка была прозрачной, кажется, стеклянной, а внутри было нечто такое, чего Альма никогда не видела. Оно ослепительно сияло, подобно лампочке, но содержимое двигалось. Альма взяла шкатулку, чтобы рассмотреть её поближе. От яркого света пришлось сощуриться, но всё же она сумела разглядеть тонкие сияющие росчерки, напоминавшие кусочки бечёвки. Двигались они с умопомрачительной скоростью.
Сверкающие нити были настолько красивы, что Альма ещё какое-то время зачарованно разглядывала их, прежде чем перейти к письму. Она осторожно сложила цепочку со шкатулкой на колени и развернула листок. Почерк был тем же, что и на конверте. Письмо было коротким, всего несколько предложений, но заинтересовало Альму не меньше шкатулки.
«Альма, в конце аллеи Эвельсёй есть указатель к озеру Навальванн. Буду завтра ждать тебя там. Мне нужно рассказать тебе кое-что важное. Буду там в четверть третьего.