Альманах «Истоки». Выпуск 12

Коллектив авторов

Перед памятником А. С. Пушкину в Мехико

А. А. Бичукову

Много ль помнится «чудных мгновений»В суете, окружающей нас?..Вечный Пушкин – нечаянный гений,Что ты в Мехико ищешь сейчас?Реет факелом долгая стела,Пышет радостью бронзовый бюст.И как будто с иного пределаСей огонь несгорающих чувств.От его многолетнего зоваСквозь века длится пламенный рай,Тайный жар вдохновенного словаОсеняет воинственный край.Видно Мексики небо седоеОхраняет в просторах своихВсей

России чело золотоеИ божественный пушкинский стих.6 июня 2009 года

Поэзия

Ирэна Сергеева

Стихи о Пушкине

В ночь! Прочь от первых поцелуев,от непорочных лет лицейских!Фонтанка. Театр. Мост Поцелуев…Коломна… Снег… Мост Полицейский…Нет, нет и нет! Ещё не этот —январь шагов твоих последних!Не тот! Не этот. И не этот…А кто стихов твоих наследник?..

* * *

Полюбить лицеиста – не думатьо судьбе его и о стихах…Шёлк волос его – счастье в руках,одуванчик, так хочется дунуть,но от невского ветра сберечьпрелесть, юность, свободную речь.

* * *

Этот кот уже учёный,по цепи не ходит он…А народ, хотя крещёный,сказки любит, сладкий сон…Александр Сергеевич Пушкин,наш любимейший поэт,знал, почто стреляли пушки,ошибался, чаще – нет…И суда на это нет.

Алеко

В таборе Пушкина

наверняка, называли,

как своего, Алеко

Смотрел коня он на базаре.Пришли – прослышали о нём —цыгане: «Одари нас, барин,тебе и спляшем и споём».И в таборе, в степи молдавской,кудряво-смуглый, как цыган,он чудной любовался пляской,от бубна и от пенья пьян.И отдал деньги – всё, что было,и жадно повторял напев,и полюбил с мгновенной силойодну из огнеоких дев.Но вот луна уже сменилась.В ночи у дымного костра,иной любовью сердце билось,прося бумаги и пера.Ему повеял ветер века,По-русски боль пронзила грудь…И поняли: «Прощай, Алеко!Иди один, твой долог путь».

Юрий Влодов

Сюжеты о Пушкине

I

Светильники… Гербы…Ночные менуэты…Осенняя земля, —Что вечная ладья!..Как Вечные ЖидыКурчавятся поэты,Как вечный идол, прямЗемных затей судья.«Ужо вам, писаря!Арапы! Графоманы!..»В стеклянной тишине:«К барьеру, певчий трус!!»Сквозь долгие снегаИ длинные туманы —Рабочий звон куркаИ пристальное: «Ну-с!..».Как вечные рабыКурчавятся поэты.Как вечный идол, правЗемных забав судья!Светильники. Гробы.Ночные менуэты…А зимняя земля, —Что вечная ладья!Весенняя земля…Но где-то в чужедальнейСтепи моей родной —Над бренною душой —Играет мой кузнецС огромной наковальней…О, сладостный кузнец,Поэта брат меньшой!

III

О, балы мои далёкие!Колокольца снежный звон!Неопознанные локоныВ

бликах ёлочных окон…Зажигали свечи чистые…Заполняли синевой…Полонезами лучистымиПлыли зимы над Невой.И на санные излучины —В запах милый, меховой —Опускался кто-то мученыйС эфиопской головой…И взлетали галки снежныеИз-под санного ножа!И была метель мятежнаяОглушительно свежа!

IV

Светлело, а гусиное пероРезвилось, как младенец неразумный,И глаз косил безбожно и хитроНа этот мир – застенчивый, но шумный.Пищала птаха, тихо зрел ранет,Сварливый клён под окнами возился…«Ужо тебе!» – воскликнул вдруг поэт,И кулаком чернильным погрозился.«Ужо тебе!» – и весело со лбаСмахнул волос воинственную смуту…Не знала Русь, что вся её судьбаРешалась в эту самую минуту.

V

Монарх изрек:«Что всуе Смерть?..Палач – для этикету…».И пояснил:«Всё должно сметь!»И подмигнул поэту.И прояснил: «Нам жизнь данаНа вящую удачу!А тут альбом: «Взойдет она…»Сей стих подобен плачу!..Уж коли глиняный колосс —Не место быть страданью…»И кольца пушкинских волосВзъерошил нервной дланью…Басы опробовала медь,И отпрыск ГаннибалаВскочил с колен!Забыл про смерть!И ждал ночного бала…

VI

На тебя за неделю четыре доноса! —Потерпи, – за талант, за стихи…Бенкендорф не донёс табакерку до носа,Оглушительно гаркнул: «Апчхи!»Пушкин взвился, ощерился, фалды трубой!Побелел негритянской тягучей губой:– Как? Чтоб склочная бездарь поэтов чернила?! —Разгоню, как помойных ворон!Самой белой бумаги! Перо и чернила!Покупайте их оптом, барон!

IX

Слетают листья с Болдинского сада,И свист синицы за душу берёт.А в голубых глазах у АлександраНеяркое свечение берёз.Суров арап великого Петра!А внуку – только детские забавы…Он засмеётся белыми зубамиПод лёгкий скрип гусиного пера.«Ребятушки! Один у вас отец!..»И на крыльце – Пугач в татарской бурке…А на балах, в гранитном ПетербургеПозванивает шпорами Дантес…На сотни вёрст глухой и гулкий лес…Тебя, Россия, твой изгнанник пишет…Вот он умолк… А, может быть, он слышитПрощальный крик гусей из-под небес?!..Она все ближе – тёплая зима,Где выстрелы, как детские хлопушки,Где в синий снег падёт руками Пушкин,И из-под рук вдруг вырвется земля…И Натали доложат: «Он убит».Ей кто-то скажет: «Вы теперь свободны».И с белых плеч сорвется мех соболий,И медальон на шее задрожит.Пробьётся луч весенний, золотой.И будут бить на празднике из пушки.И только под Михайловским, в церквушке,Звонарь встревожит колокол литой…Ну, а пока – туманная пора.Всё в липкой паутине бабье лето.И небо – в голубых глазах поэта!И нервный скрип гусиного пера…

XI

Под чугунным небосводом,Над крестьянским Чёрным бродом,Где болотом пахнет муть,Где ночами лезет жуть,Над безвинной русской кровью,Над захарканной любовьюПушкин плачет у ольхи:Жизни нет, а что – стихи?!..

XII

Смерть Пушкина

Порвал с двусмысленным признаньем, —С глухим, докучливым дознаньем,Встал на победном рубеже!И врач-пруссак следит со знаньемЗа полыхающим сознаньемПоэта – мёртвого уже…