Альманах «Мир приключений» 1955 год
Шрифт:
Через несколько минут Соколова заставили одеться, и конвой повел его по тёмным, безлюдным улицам на допрос в Особый отдел.
ТАЙНА
— Товарищ генерал, пришел вас ознакомить с некоторыми показаниями, которые на допросе дал Соколов… Виноват, Зоммерфельд…
— То-есть как это — Зоммерфельд? — сказал Ястребов. — Разве он немец?
— Да, немецкий шпион. И не просто рядовой, товарищ генерал, а матерый… Заслан в Россию задолго до войны. Перешел границу
— Так-так…
Майор Воронцов вынул из большого желтого портфеля протокол допроса и положил его перед Ястребовым на стол. Стол был завален сводками и картами. По левую руку от генерала стоял телефон в желтом кожухе, по правую — открытый жестяной пенал с карандашами.
Ястребов склонился над листом бумаги, поглаживая рукой лоб и медленно, слово за словом, читая строки допроса.
— А как же, товарищ Воронцов, выяснилось, что Соколов на самом деле немец Зоммерфельд или как там его? Неужели такой матерый волк сам признался?
— Да, товарищ генерал, — сказал Воронцов, — он в этом признался.
— Странно!
— Не так уж странно, товарищ генерал: неопровержимые улики.
— Какие?
— Мы нашли среди документов, которые он хотел вывезти в сундуке, его автобиографию. Вот она. — Воронцов вновь раскрыл свой объемистый портфель и вынул из него несколько листков бумаги, исписанных синими чернилами, тонким, острым почерком. — Как видите, документ написан собственноручно. В конце — личная подпись.
Ястребов взял протянутые ему Воронцовым листки и так же внимательно и не спеша прочитал их от начала до конца.
— Удивительное дело, — сказал он, слегка пожимая плечами: — как он не уничтожил такой документ? Как не предусмотрел?
— А шпионы, товарищ генерал, потому и проваливаются, что они когда-то чего-то не предусмотрят… — усмехаясь, ответил Воронцов.
— И потом, есть еще одна странность, — сказал Ястребов: — почему такого опытного шпиона гитлеровцы вдруг назначают бургомистром? Они могли заслать его обратно… Устроили бы ему побег из концлагеря или ещё что-нибудь в этом роде.
— Ну, тут ничего странного нет, — возразил Воронцов. — Мы специально интересовались этим вопросом. Дело в том, что гитлеровцы считали город своим крайне важным опорным пунктом. Они знали, что мы оставили здесь своих подпольщиков, и изо всех сил стремились их уничтожить. А подходящего опытного человека для этого найти не могли. Вот тогда они и решили использовать Зоммерфельда… Все в городе считали его русским. Он же распустил слух, что гитлеровцы сделали его бургомистром насильно, а он, мол, человек честный. Он даже давал кое-кому поблажки, помог нескольким людям получить освобождение от посылки в Германию… А тем временем всякими путями искал связи с подпольщиками…
— И что же, сумел он эту связь установить? — спросил Ястребов.
— Он её нащупывал. Подпольщики ему не доверяли.
— Ну, а гибель пятерых — это на его совести?
— И на его и на чьей-то ещё… Впрочем, пока он свою агентуру не выдает. Отмалчивается. Но это глупое запирательство.
— Вы правы. Ну что ж, улики неопровержимые. — Ястребов протянул Воронцову протоколы допроса. — Однако самого главного я не вижу. Что он сообщил об укрепрайоне?
— Вот за этим-то делом я и пришел, товарищ генерал. Надо будет, чтобы начальник штаба или начальник разведки присутствовали сегодня на допросе: поставили интересующие их вопросы.
— Это правильно, — согласился Ястребов. — Когда они должны к вам явиться?
— Минут так через сорок.
Ястребов быстро встал, подошел к двери и, приоткрыв её, крикнул:
— Товарищ Стремянной, зайдите ко мне!
За дверью послышались голоса: «Начальника штаба к генералу!», «Подполковника Стремянного к генералу!» Почти тотчас же хлопнула наружная дверь, и в комнату, принеся с собой запах мороза, вошел Стремянной. Он был в полушубке и с планшетом через плечо.
— Из машины вытащили, товарищ генерал! По вашему приказанию отправлялся принимать боеприпасы…
— Да, тут одно важное дело, — сказал Ястребов. — Вам сейчас обязательно надо будет присутствовать на допросе… как его… — он посмотрел на Воронцова: — ну, не Соколова, а этого…
— Зоммерфельда, — подсказал Воронцов; поймав удивленный взгляд Стремянного, он объяснил: — Это настоящая фамилия вашего старого приятеля, Соколова… Некоторые подробности допроса я уже товарищу генералу сообщил, а вас проинформирую о них отдельно… По дороге…
— А как же быть с боеприпасами, товарищ генерал? — спросил Стремянной.
— Пусть едет начальник боепитания. Ничего, ничего, справится!.. А вы с начальником разведки присутствуйте на допросе.
— Слушаю!.. Но вот как быть с начальником разведки? Я послал его в один из полков…
— Тем более надо быть самому… А вызывать его назад не стоит.
— Слушаю! — повторил Стремянной.
Ястребов встал из-за стола и с озабоченным видом прошелся по комнате.
— Постарайтесь получить самую подробную информацию об укрепрайоне. Самую подробную… — повторил он, останавливаясь перед Стремянным. — Я убежден, что Зоммерфельд знает многое… И это нам будет весьма, весьма полезно… Между прочим, — обратился он к Воронцову, — мне непонятно одно обстоятельство: почему всё-таки Зоммерфельд во-время не скрылся из города? Что ему помешало?
— Меня это тоже интересовало, товарищ генерал, — сказал Воронцов. — При первом же допросе я спросил его об этом. Он утверждает, что у него, видите ли, с бывшим начальником гестапо Куртом Мейером были крайне обостренные отношения. В подробности Зоммерфельд не вдавался. Насколько я понимаю, они подрались, потому что не поделили чего-то. А главное, он не может простить Мейеру, что тот помешал ему выехать из города. Кто-то из людей Мейера подложил под колеса его грузовика противопехотную мину. В результате взрыва Зоммерфельд был оглушен, потерял сознание и остался… Между прочим, пока он приходил в себя, у него из автобуса успели унести картины.