Алмаз темной крови. Трилогия
Шрифт:
– Что будем делать? Огрызки или нет, но мы все еще боги. – И Фенри морщится, неловко задев левую руку.
– Я домой. – Гарм швыряет камешек далеко-далеко.
– Зачем?
– Посмотреть, что там осталось – и что сталось. Ты со мной?
– Пожалуй… да.
Когда боги возвращаются на место их прежнего дома, то вместо океанских волн их встречает пустыня. Сами развалины переместились вглубь континента. Прежние леса обернулись цепью ржавых скал, крошечные оазисы, прячущиеся в бескрайних песках, – вот все, что осталось от волшебных садов Нимы. На месте прежнего дома – жуткий каменный остов скалит выщербленные клыки, не мигая, смотрит провалами бывших
Гарм и Фенри выбирают местечко возле ржаво-красной скалы, садятся прямо на песок.
– Вряд ли этим все закончится, – Гарм кивает в сторону развалин, – слишком много силы пролилось зазря. Чувствуешь? Земля напитана ядом …интересно, что она породит?
– Не знаю. – Мрачно смотрит себе под ноги его брат. – Дурное место. Сердце зла.
– Сердце зла? А что, неплохое название… особенно на шаммахитском. Арр-Мурра. Так и назову.
– Зачем? Ты же знаешь, мы даем имена только тем местам, где живем сами.
– Значит, я буду жить в Арр-Мурра. – Гарм подмигивает брату.
– Твоя воля… – Фенри тяжело вздыхает, но он не особенно удивлен. С самого начала он предчувствовал, что его брат останется здесь. – Ты… остаешься?
– Да. А ты?
– А я ухожу. Не по мне все это. Отец с матерью друг друга поубивали… мать тебя прокляла… дядя мне вслед молнией шаровой запустил – из-за тебя, наверно. Нет, брат, я в такие игры более не играю. Хватит.
Фенри встает и задумчиво оглядывает себя. Потом встряхивает кистями, будто воду разбрызгивает, – и весь его внешний облик меняется. Исчезает черная строгая одежда, двузубый венец… вместо них появляются широкие, яркие одежды, а волосы сами собой заплетаются в бесчисленные косички, перевитые серебряными колокольчиками. Бог переступает босыми ногами и колокольчики заливаются тихим, щекочущим смехом. На лице Фенри появляется довольная улыбка.
– Так-то лучше. Знаешь, Гарм, я, пожалуй, имя тоже сменю. Прежнее мне теперь не по рангу – силы не те, так возьму какое позвонче… почуднее…
– Почуднее – это на старосуртонском. – Гарм одобрительно смотрит на брата.
– Хорошо. Пусть будет… Лимпэнг-Танг!
– Лимпэнг-Танг? Динь-Дон?! Трень-Брень?! – смеется Гарм. – Ничего себе имечко для бога…
– Это ты от зависти. Звон беспечального колокольчика – самое лучшее имя для бога шутов и артистов.
Лимпэнг-Танг, улыбаясь, смотрит на брата. Он похож на студента, сдавшего ненавистные экзамены и готового удрать на каникулы.
– Я приведу в мир шутов и немного веселья. У меня будут лучшие артисты… я смогу танцевать вместе с ними. Довольно мы докучали Кратко Живущим нашим могуществом. Вот ведь скукотища… А ты, Гарм?
– Я? – Гарм встает. – Я же сказал. Мое место здесь. И имя мое останется прежним. Что силы? Восстановлю как-нибудь.
– Что же ты будешь делать здесь, в Арр-Мурра?
– Искать выход. Восточные Врата нельзя разрушить… Да и камень отцов поищу. Одним словом, буду доигрывать один.
– Решение, достойное бога… – братья смотрят друг на друга и смеются. Что-то произошло с ними после падения дома богов, будто надломилось что-то. Они ни слова не говорят о бесследно исчезнувших родителях, память о прежних днях покинула их. И, продолжая любить друг друга, они тем не менее расстаются легко и беззаботно, признавая право каждого на свой путь. Один уйдет в мир Смертных, чтобы развлечься самому и развеселить почитающих его. Другой – останется в проклятой земле, искать выхода за пределы мира; он по-прежнему считает его клеткой и сделает все, чтобы разрушить ее и обрести свободу.
Братья обнимаются… и расходятся. Лимпэнг-Танг доходит до расщелины в скале и исчезает. Гарм, помедлив
Хроники дома Эркина
– …Что тут скажешь… неплохо, мальчик мой, неплохо. – Старик ободряюще улыбнулся. Мальчишке, к которому были обращены и слова, и улыбка, было лет двенадцать. Он сидел напротив старика прямо на земле, уже успевшей промерзнуть ко дню Самайна, но замерзшим не выглядел, хотя волосы его заиндевели.
– Немногие удостаиваются чести обрести такое полное и осмысленное видение в свой первый транс. – Старик присел рядом с мальчиком, спрятал руки в просторные рукава. – Я тут уже с полчаса стою, за тобой наблюдаю.
– Мастер, а откуда вы знаете, что мне привиделось? – мальчишка кашлянул, стараясь, чтобы голос его не казался совсем уж осипшим.
– Да уж знаю… – важно кивнул головой его собеседник, – тут многое значимо. Как ты дышишь. В какие цвета аура окрашивается. Как выходишь из транса. Так что ты толком успел увидеть?
– Многое. – Несколько недоумевая, ответил юнец. – Историю Прежних Богов… божественных Близнецов. Падение дома Богов… – он шумно выдохнул. – Уф, неразбериха какая в голове. Будто лоскутное одеяло собирал… какой лоскуток – куда…
– Ну-ну… разберешься потом, успеешь. Ты как сам-то? – поинтересовался старик, прищурив глаза.
– Ну… прямо сказать – не слишком. – Паренек с трудом приподнялся, ноги его совсем затекли, а то и примерзли к земле. Мальчишка все же встал, пошатнулся… и упал. Но не сам. Ему помогли. Тот самый старик, в котором он признал своего наставника, мастера-шамана. Он подсек парнишку под ноги, опрокинул лицом вниз, споро скрутил затекшие орочьи руки, забил в рот кляп.
– Так-то лучше. Для меня, конечно. – Голос старика резко изменился, в нем появились свистящие, хищные нотки и горловое прищелкивание, отличавшие голоса подгорных крыс.
Происходившее дальше показалось орку (кстати сказать, звали его Ульфр и он готовился стать шаманом, заменив после всех надлежащих испытаний прежнего, старого мастера – именно его облик и приняла крыса) диким сном. Его вздернули на ноги, грубо, не церемонясь, пинком подогнали к вековой сосне и принялись приматывать его к холодному, шелушащемуся стволу.
Это испытание (которое, к слову сказать, Ульфр прошел несказанно удачно – если, конечно, не считать финала) проходило в удаленном от поселения месте, уединенной котловине, скрытой в предгорьях Края Света. Здесь никто отродясь не жил, поскольку среди орков не было принято строить дома возле капищ и прочих не слишком уютных мест. Будущий шаман удалялся сюда один, наставник сопровождал его только до поляны, где неофит должен был постигать судьбы мира, погрузившись в транс (это достигалось довольно просто – мальчишка должен был просидеть здесь всю священную для орков ночь Самайна, когда иссякала светлая половина года и всходила на престол темная… в темноте и холоде, обнаженный по пояс, покрытый сетью ритуальных порезов – девять на груди, двенадцать на спине и двадцать четыре на руках, на каждой по дюжине… только и всего). Мастер приходил уже под утро, присмотреть за возвращающимся из запредельных областей учеником, в случае чего, помочь дойти до ближайшего жилья. Или похоронить.