Алмазная цепь
Шрифт:
По завывающим сиренам и заполошливым крикам понял, что ребята спохватились и сейчас несутся вслед мусорному дилижансу. Не просто бегут, а давясь от злобы мчатся придерживая личное оружие и клокочущую ярость. Не завидую сам себе при мысли, что будет когда догонят?
«Загрызут, загрызут… — молотило по моей голове, висящее ведро с заплесневелым хлебом.»
Пришлось на полном скаку покидать обжитое место. Во время прыжка, чуть не поломал ручки-ножки, угодив в открытый колодец канализации.
Сами понимаете, времени
Ничтоже сумняшеся, без колебаний решил на время переквалифицироваться в диггеры-спелеологи. Страх в моем случае, оказался хорошим советчиком.
Под завывание милицейских сирен и топот кованных башмаков, догоняющих мусоровоз, сиганул я солдатиком в открытый люк… Во время длительного затяжного полета, у меня хватило времени поблагодарить коммунальные служба за то, что руки у них не дошли закрыть колодцы.
Когда приземлился, казалось сломал обе ноги. Но, то ли до меня сюда прыгали после чего подстелили соломки, то ли во время октябрьского переворота семнадцатого года, жандармская лошадь свалилась. Что мягкое спасло и ноги, и жизнь… От хлынувшего мне в лицо удушливого смрада, на время пришел в себя и на четвереньках споро потрусил по трубе.
Во время движения, распугивая злые полчища крыс и другой шелестящей и кровососущей нечисти, опять упрашивал того, кто остался там, сверху, чтобы он дал мне силы не потерять сознание от удушливых ОВ (отравляющих веществ).
Долго ли, коротко, играл я в «ковбоя подземелья», но найдя место чуть посуше и потише, рядом с трубами магистрального отопления перевел дух. Прилег на какую-то груду тряпья… После этого, вне зависимости от нереальности предположения и невозможности совершения, чуть не родил вне срока…
Тряпье зашевелилось, назвало меня «мудаком» и чудесным образом превратилось в чумазое существо. По отдельным, чуть заметным в темноте признаком, груда ветоши напоминала человека.
Познакомились.
Он назвал себя Нельсоном Манделой, я — Василием Блаженным.
Чем хорошо знакомство в таких условиях? Тем, что там друг друга детально расспрашивать не принято. Если конечно хочешь когда-нибудь выбраться на поверхность. Меньше спрашивай, дольше проживешь. Я перерезал пуповину искушений «все знать», и, потому, подняться над толпой.
ГЛАВА 50
Перекантовался в условиях подземелья достаточно успешно. Это я к тому, что хотя бы сейчас, могу об этом сказать.
С удивлением узнал, что под землей существует свой огромный мир, с большим количеством самых разнообразных жителей, избегающих с нами, живущими наверху, любых контактов.
Подземные фантомы. Тени. Мистика, потусторонняя круговерть. Чьи-то оскаленные рожи, похожие на крысиные. Когтистые лапы на моей тоненькой и давно немытой шее. Танцующие приведения и живые упыри… Влажная, чуть сладковато-теплая не меняющаяся ни при каких условиях
Время остановилось.
Что я ел? Из какого источника пил? Спал ли? Чем ещё занимался?
Все скрыто за занавеской дымящегося нечистотами тумана…
Как нырнул туда, в ночь так и оставался в ней пока, чья-то услужливая рука не подсунула мне под голову газету. При свете коптилки, сделанной из артиллерийского снаряда, прочитал число и удивился, а потом опечалился. Долго же я здесь прохлаждался.
Только через неделю и смог выбраться на поверхность.
Сидел бы и дальше, да вот захотелось посмотреть в газете предпоследнюю, спортивную страницу. Как там играет любимый «Реалист»? Все ли в порядке? Не травмировал ли опорную ногу — защитник Кузьма Заныло? Достаточно ли у него в рационе витаминов, есть ли в суставе трение и в каком месте? Но, пока пытался вспомнить, с какой стороны у газеты предпоследняя страница, наткнулся на очень знакомый портрет.
Посмотреть, физия — хоть куда, наглая и противная. Это особенно противно, в нездоровой обстановке подземелья, когда здоровый цвет лица и уверенный взгляд, нас, живущих в условиях глубокого залегания человеческих пластов, раздражает неимоверно. Хотя фотка черно-белая, но детали домысливаются автоматически.
– Вишь, какой мордатый гад, — показал газету Манделе. — Хорошо ему. Видно, с-с-скотобаза, без проблем живет…
– На тебя больно похож, — неожиданно поделился наблюдениями, глазастый Мандела. Склонился над снимком, еще раз посмотрел. — Вылитый ты… И фамилия похожая — Гусаров, он же Новиков, он же Лермонтович… Так… Покажи, покажи… Ага… Серийный убийца… Насильник детей… Как интересно, — Мандела присвистнул пытаясь и меня заинтересовать тем, что читал, после он ткнул пальцем в текст. — А вот здесь, интересно… Преступно сожительствует с собственной бабкой… По линии восьмой, двенадцатилетней жены, заражен СПИДом… Содержатель сети наркопритонов, вооружен…
– Вот же врут, щелкоперы… — присвистнул Нельсон. — Но на тебя, все равно очень похож. Точная копия, мамой клянусь.
– Бывают же такие сходства, — фальшиво загундосил я, пытаясь сгорбиться и изменить походку. — Прямо, как все равно… Что, как будто… Ну, да… Если присмотреться… Э-э… Потому что, в общем…
Короче говоря, еле выкрутился. Пустил Нельсона М. по фальшивому следу.
Хотя Мандела и уговаривал остаться, чем-то я ему приглянулся, но, нет. Потянуло меня наверх, в стаю, к птицам.
Поднялся на поверхность где-то в районе свалки химреактивов, глотнул воздуха-чистогана и, как пацан, после первого стакана «сучка» (гидролизного спирта) с непривычки рухнул наземь. Так крепко штормило, что слов нет. Отдышался кое-как и… нам нет преград, на море и на суше… Потихоньку, полегоньку, тронулся в путь дорогу.
Честолюбие, решительность и бесстрашие оставил молодым охотникам-дровосекам. Им, молодым, только руби. А у меня «рука бойцов колоть устала».